Две твердыни

— Видно, мне суждено быть твоим бременем, друг Орел, мой спаситель в беде! — сказал я ему.

— В первый раз ты был бременем, — ответил он. — Сейчас нет. Ты легок, словно в моих когтях лебединое перо. Сквозь тебя просвечивает солнце. Мне кажется, я тебе совсем не нужен: если тебя бросить, ты сам полетишь по ветру.

— Лучше все-таки не бросай меня, — попросил я его, потому что в меня начала понемногу входить жизнь. — Неси меня в Лотлориэн.

— Мне так и приказала Владычица Галадриэль; она меня послала тебя искать, — сказал Орел.

Вот так мы прибыли в Карс Галадон. Вы оттуда уже ушли. Меня одели в белое, и я остался в той земле, где нет увядания, где время врачует раны и течет незаметно. Там я давал советы и слушал советы. Потом тайными тропами добрался сюда. Некоторым из вас несу вести. Арагорну сказаны такие слова:

• «Дунаданы где, о Элессар?
• Почему твой род в пути разбросан?
• Близок час пропавшему явиться.
• Скачет с севера Серая Дружина,
• Но темна твоя дорога к морю,
• Стережет ее мертвец, берегись!»

А Леголасу повелела Владычица сказать так:

• «Хорошо ты жил в лесу, Леголас!
• Радость знал. Страшись теперь Моря!
• Как над берегом услышишь крики чаек —
• Сердце больше в лесу не отдохнет».

Гэндальф замолчал и полузакрыл глаза.

— А мне она ничего не сказала, — проговорил Гимли и опустил голову.

— Ее слова загадочны и темны, — сказал Леголас. — Даже тем, кому они предназначены, их понять трудно.

— Нашел чем утешить, — сказал Гимли.

— А чем еще? — сказал Леголас. — Ты бы хотел, чтобы она тебе открыто сказала о твоей смерти?

— Да, если ей больше нечего сказать.

— О чем вы? — отозвался Гэндальф, открывая глаза. — Мне кажется, я понимаю, что она хотела сказать. Прости меня, Гимли, для тебя тоже есть слова, причем не загадочные и не темные. Вот: «Гимли сыну Глоина от меня привет. Где бы ни был ты, у кого мой локон, мои мысли бегут тебе вслед. Но не забывай присмотреться к дереву прежде, чем замахиваться топором».

— В счастливый час ты вернулся, Гэндальф! — закричал гном, вскочил и, что-то напевая на странном гномьем языке, заплясал, размахивая топориком. — Вперед, вперед! Раз у Гэндальфа голова светлая и неприкасаемая, поищем другую, которую можно расколоть!

— Долго искать не придется, — сказал, вставая, Гэндальф. — Пора в путь. Время, отпущенное на встречу друзей, истекло. Поспешим.

Маг запахнул рваный серый плащ и пошел первым. За ним быстро спустились с карниза три друга, и все двинулись вниз по склону, через Лес, к берегам Реки Энтов. Шли молча, пока не дошли до края Фангорна. Коней не было, и следов их не было.

— Не вернулись! — вздохнул Леголас. — Трудно будет идти.

— Пешком я не пойду. Времени нет, — ответил Гэндальф.

Он поднял голову и протяжно свистнул таким молодецким чистым и звонким свистом, что друзья переглянулись, удивляясь, как такой свист мог вырваться из уст седого старца.

Подождав немного, маг свистнул второй раз, третий. И вдруг восточный ветер донес из степи конское ржание, а потом все почувствовали легкое дрожание земли. Сначала звук шел так издалека, что, наверное, только Арагорн, приложив ухо к земле, мог бы распознать в нем конский топот, потом топот раздался так явственно, что сомнений не осталось.

— Но там не один конь, — сказал Арагорн.

— Конечно, не один, — ответил Гэндальф. — Один нас всех не унесет.

— Три! — воскликнул Леголас, всматриваясь в степь. — Вон там вихрем несется Хасуф, а за ним мой друг Эрод. И впереди них еще один конь, огромный, я такого в жизни не видел.

— И не увидишь. Другого такого нет, — сказал Гэндальф. — Это Серосвет, вожак мирасов, благороднейших скакунов. Даже у Феодена, Короля Рохана, не было второго такого жеребца. Его шерсть блестит, как серебро, а скачет он ровно, будто ручей бежит. Он спешит ко мне, это конь Белого Всадника. С ним я отправлюсь на войну.

Старый маг не успел закончить речь, как огромный конь подлетел к ним. Его гладкая шерсть действительно казалась серебряной, грива развевалась на ветру. Два других коня скакали следом. Завидев Гэндальфа, Серосвет громко заржал. Легко подскакав к магу, он изогнул гибкую шею и положил морду ему на плечо. Гэндальф погладил коня.

— Путь далек от Райвендела, друг! — сказал он. — Но ты мудро сделал, что поспешил. Теперь уж мы не расстанемся в этом мире!