Две твердыни

Два других коня подбежали и остановились, словно ожидая приказаний.

— Сначала мы отправимся в Медусил, ко двору вашего хозяина Феодена, — вежливо обратился к ним Гэндальф. Кони мотнули головами. — У нас мало времени. Если не устали, друзья, двинемся сразу. Хасуф понесет Арагорна, Эрод — Леголаса. Гимли я посажу к себе. Серосвет, ты ведь согласишься нести двоих? Только сначала напьемся воды.

— Я начинаю понимать, что случилось вчера ночью, — сказал Леголас, легко вспрыгивая на спину Эрода. — Не знаю, с испуга ли убежали наши кони, но заржали они от радости, приветствуя своего вождя Серосвета. Ты знал, что он где-то близко, Гэндальф?

— Знал, — ответил маг. — Я его мысленно звал и просил поспешить. Вчера он был еще далеко на юге. Пусть теперь несет меня прямо туда!

Гэндальф что-то прошептал на ухо коню, и Серосвет взял с места в галоп, стараясь не отрываться очень далеко от своих товарищей. В одном месте он резко свернул с тропы и, выбрав берег пониже, перешел вброд реку, потом повел кавалькаду на юг по ровной открытой степи. Вокруг волнами колыхалась буровато-серая трава. Ни один след не указывал дорогу, но Серосвет уверенно вел вперед.

— Он направляется прямо ко двору Феодена у подножия Белых Гор, — прокричал Гэндальф. — Так мы быстрее всего туда доберемся. В Восточном Эммете почва крепче, там главный северный тракт пересекает реку, но Серосвет знает дорогу через болота.

Они мчались много часов по лугам и берегам мелких речек. Во многих сырых местах трава росла так пышно, что достигала всадникам до колен, и им казалось, что они плывут по серо-зеленому морю. Иногда среди зелени попадались озера, иногда шумящие камыши указывали на близость коварных болот, но Серосвет находил безопасные тропы, а два других коня шли за ним след в след. Солнце постепенно клонилось к западу. Всадники уже видели красный, как пламя, шар, скатывающийся в траву. И тут над горами поднялся дым. Далеко-далеко на горизонте дым закрыл солнце и превратил его в кровавую луну, которая, казалось, подожгла траву, а черные столбы дыма поднимались все выше.

— Там Роханский Проход, — сказал Гэндальф. — Он прямо на западе отсюда, а вправо, севернее, за горами — Исенгард.

— Что может означать этот дым? — спросил Леголас.

— Войну! — ответил маг. — Вперед!

Глава шестая. ХОЗЯИН ЗОЛОТОГО ДВОРА

Отгорел закат, сгустились сумерки, а они еще мчались; потом наступила темнота и пришла ночь. Когда они, наконец, остановились и соскочили с коней, даже у Арагорна тело онемело, и он почувствовал, как устал. Но Гэндальф позволил им отдыхать всего несколько часов. Гимли и Арагорн заснули, Леголас лежал, вытянувшись на спине, Гэндальф стоял, опершись на палку, и всматривался в темноту, поворачивая голову то на восток, то на запад. Вокруг была тишина, они никого не встретили и никого не видели. Когда маг поднял путников, по небу длинными полосами потянулись темные тучи, холодный ветер дул резкими порывами. В стылом свете месяца путники дальше поскакали так же быстро, как при свете дня.

Проходили часы, а четверо на трех конях продолжали скакать вперед. Гимли вздремнул и чуть не упал с коня, но Гэндальф вовремя его подхватил и встряхнул. Эрод и Хасуф, хотя и устали, но гордо скакали вслед за своим вожаком, который, казалось, был так же свеж, как и в начале пути, и несся вперед легкой серебристой тенью.

Месяц спрятался за тучи, и дохнуло пронизывающим холодом. Тьма на востоке начала бледнеть. Из-за черной стены дальнего Приречного Нагорья красными стрелами выстрелили первые рассветные лучи. День начинался ясный, ветер дул ровно, травы шелестели и гнулись. Вдруг Серосвет остановился и заржал. Гэндальф протянул руку вперед.

— Смотрите! — сказал он.

Путники подняли усталые глаза. Перед ними высились снежные вершины над крутыми склонами с черными полосами ущелий. Это были южные Белые Горы. Зеленые луга поднимались к предгорьям, где делились на множество долин, еще темных и мрачных, не тронутых светом дня. Долины узкими языками врезались в горы. Путешественники увидели, что самая широкая из них кончается далеко впереди беспорядочным нагромождением скал, над которыми вздымается один высокий пик. А в начале этой долины, как часовой, стоит одинокий холм, и у его подножия вьется серебристая нить бегущей с гор реки. Рассветный луч ударил в верхушку холма, и путники уловили блеск золота.