Смерть и любовь в Гонконге

– Дерьмо! – выругался Тинь, садясь в свой «джип». – Всем нам впору под деревья и помочиться там, как загнанным псам!

Оставив у ворот дворца Джеймса Маклиндли три машины с пятнадцатью полицейскими, он поехал к себе в управление. Там его тоже не ждала телефонограмма от доктора Меркера, но комиссар пока что этого не знал. Вообще-то Меркер просил доктора Мэя, который погреб на маленькой лодчонке на сушу, чтобы оглядеться там в заведении мадам Ио, кое-что передать Тиню, но Мэй решил, что будет лучше с этим повременить. И лишь после того, как Мэй закупил в самой большой аптеке Коулуна все лекарства по списку, едва не сведя аптекаря с ума – он хотел расплатиться по ценам шестилетней давности, которые все до единой держал в голове, и на прощанье обозвал аптекаря гангстером, – он все-таки позвонил в полицию.

– Он не придет! – сказал Мэй, когда Тинь снял трубку и назвался. Комиссар присвистнул, сразу поняв, о ком речь.

– С кем я говорю? – задал он довольно глупый вопрос. И услышал в ответ смех.

– Сколько раз я повторял: давно пора изобрести пылесос для мозгов полицейских! Вы всерьез ждете ответа, мистер Тинь?

– Мне нужен Флиц! – заорал Тинь.

– Мне тоже! Желаете выяснить, откуда я звоню? Не трудитесь: из телефонной будки!

– Флицу нужно быть у Маклиндли.

– Вот уж с вами не согласен. Там сейчас Янг.

– А вы какое к ней имеете отношение?

– Знаете загадку насчет трех драконов?

– Нет! Знали бы вы…

– Первый дракон отрыгивает, второй пускает ветры, а третий мочится. Что у них, всех троих, общего?

– Перестаньте молоть чепуху! – заорал Тинь.

– У них хорошее пищеварение! – рассмеялся Мэй. – Ну, Тинь, отгадали бы вы?

И повесил трубку, донельзя довольный собой. Выйдя из телефонной будки, потрепал по щеке Лян, поджидавшую его с большой корзиной цветов, и сказал:

– А теперь, дочурка, пойдем к мадам Ио. Помолимся сначала, чтобы ты узнала нужный для нас голос.

Оглядевшись по сторонам, он с удовлетворением улыбнулся. Неподалеку явно маялись от безделья не меньше дюжины знакомых ему «водных китайцев». Это его гвардия с джонок Яу Ма-теи.

А тем временем начался бал во дворце Маклиндли. На террасе играл большой танцевальный оркестр. На легком и теплом майском ветру слегка подрагивали бесчисленные гирлянды разноцветных лампочек. Сверкали украшения дам и белоснежные смокинги кавалеров. Уже работали холодный и горячий буфеты. Четырнадцать поваров накрывали на столы, а тридцать лакеев в камзолах разносили напитки.

Маклиндли и Чинь Хаочжи стояли немного в стороне. Король шелковых цветов и фейерверков, едва ли не более богатый, чем хозяин дома, попивал ромовый коктейль с ананасовым соком. Чинь был среднего роста толстяком; разговаривая, он складывал подушечки пальцев обеих рук, и посторонний мог подумать, будто он молится.

– Меркера до сих пор нет, – сказал Маклиндли. – Не понимаю почему.

– А ведь после его формального согласия вы как будто не сомневались в том, что он удостоит и нас своим вниманием, – язвительно заметил Чинь, покручивая на гладком столике стакан с коктейлем. – Может быть, он с головой ушел в свои исследования?

Глаза Маклиндли вспыхнули недобрым огнем, но тут же обрели обычное выражение, олицетворяющее полное спокойствие.

– Тут немало загадочного, мягко выражаясь! Меркер разрывает контракт с «Куин Элизабет» – и разрывает односторонне! – а потом скрывается неизвестно куда. В самом прямом смысле слова! Как мне только что объяснили, о результатах проделанной им работы ни один человек ничего толком не знает, однако и слепому видно, что результат этот экстраординарен! И до такой степени сенсационен, что он, как носитель чрезвычайно важных знаний, вынужден держаться подальше от общества, в том числе и светского. Хорошо еще, если с ведома и согласия полиции! Которая, так сказать, хочет исключить малейший элемент риска. Меня вот что беспокоит: получается, что в самых высоких инстанциях мой дом тоже относят к факторам риска – если говорить о докторе Меркере… Не представляю, что заставляет их так думать! Как бы там ни было, сомнения нужно немедленно развеять! Поведение Меркера бросает тень на мою репутацию…

Он кивнул Чиню, лицо которого выражало некоторое недоумение, и снова замешался в толпу гостей. На террасе рассаживался по местам шоу-оркестр – третий, приглашенный на сегодняшний вечер. Быстро установили декорации: расписанные кулисы, перегородки, задрапированные шелком, вазы с цветами и декоративные растения в металлических сосудах, которые отсекали заднюю часть террасы. Возникала иллюзия идеального китайского пейзажа: недвижная гладь озера с лебедями и дикими утками на фоне далеких гор, цветущие деревья и цветы и священная могила предков.

Ожидалось выступление Янг Ланхуа.

Маклиндли быстро пересек террасу наискось и негромко постучал в дверь угловой комнаты, служившей сегодня гримуборной для Янг. Вошел, так и не дождавшись приглашения.

Янг сидела перед большим зеркалом в пышном древнекитайском платье, расшитом жемчугом и золотыми нитями. Лицо набеленное, глаза и губы преувеличенно подчеркнуты черным и красным. Ни дать ни взять фарфоровая маска, которой бог знает сколько, может быть пять тысяч, лет. Красоты неувядающей и захватывающей, олицетворение и воплощение вечного Китая…

Маклиндли прислонился к косяку двери, безмолвно уставившись на Янг. После минуты обоюдного молчания Янг сухо сказала:

– Я восхищена вашей яркой речью.

– Ты знаешь, что я хотел сказать. – В голосе Маклиндли ощущалось с трудом сдерживаемое волнение. – Но при виде твоей неземной красоты все слова обесцениваются.

– К чему это? – ледяным тоном полюбопытствовала Янг.

– Я брошу к твоим ногам все, что пожелаешь.

– Мне ничего не надо. А то единственное, чем я обладаю, ты бы мне никогда не предложил: свободу! Ты все меряешь деньгами!

– Тебе будет принадлежать весь мир!

– Зачем он мне? Мне нужны только настоящая любовь и счастье.

– Это я тоже положу к твоим ногам.

– Ты по сей день не понял, что я не продаюсь. – Янг покачала головой. – Маклиндли, некоронованный король Гонконга, слушай – ко мне опять пришла любовь!

Брови Маклиндли сошлись на переносице, он посуровел.

– У тебя… новый любовник?

– Да.

– И кто же?

– Человек, который не упадет с лесов недостроенного небоскреба, Маклиндли! Его, конечно, можно застрелить, удушить, утопить, повесить, зарезать – но тебе до него не добраться! – Янг склонила голову набок и рассмеялась. – Я не назову тебе его, даже если меня будут поджаривать на вертеле.

В дверь два раза постучали. Янг поднялась со стула. Как она была восхитительна в этот момент!

– Мой выход! Мне пора идти…

– Я найду твоего любовника! – выдавил из себя Маклиндли. – И докажу тебе, какие мелкие душонки у этих мужчин. Убедишься, во сколько они тебя оценивают: в один, два или три миллиона долларов. На определенной цифре они остановятся, сказав себе: «Это всего лишь женщина… а тут – пять миллионов долларов и беззаботная жизнь до конца моих дней!» Янг, во всем мире нет человека, который любил бы тебя больше, чем я!

– Смотри не объешься своими миллионами, Джеймс Маклиндли! – грубо ответила Янг. – Человека, которого я люблю, ни за какие деньги не купишь.

Она приблизилась к двери и, отстранив одной рукой Маклиндли, вышла на террасу. Навстречу ей понеслись звуки музыки – оркестр уже в третий раз повторял вступление, потому что она опаздывала.

Маклиндли закрыл за собой дверь гримуборной вскоре после нее и прошел в свой кабинет. Снял телефонную трубку.

– Мне необходимо знать, кто новый любовник Янг Ланхуа, – проговорил он изменившимся от ярости голосом. – Информация должна поступить ко мне немедленно, черт бы всех вас побрал! Для чего вы существуете, а?! Схватите его и привезите ко мне. Я сам им займусь. Да, здесь! И если в самое ближайшее время я ничего от вас не услышу, начнется большая чистка! Все вокруг меня спят – горе вам, если мне придется собственноручно вас растолкать! Я долго терпел – но с меня хватит!