Можно ли иметь все?

— Я плакала, но это не имеет никакого отношения к Дину.

— Тогда к кому же?

— К тебе, — просто ответила Эмма. — И ко мне. К нашему браку, к нашей первой ночи, к тому, что мы друг в друга не влюблены. Это так грустно. Наверное, в душе я романтическая дура. Я не сразу увидела, что собой представляет наш брак. Он не печальный, Джейсон. Мне кажется, нам хорошо. Очень хорошо. Но только хорошо.

Ей хотелось успокоить его. Но слово «хорошо» в ее устах было в лучшем случае чуть теплым. Джейсон уже достаточно знал Эмму и потому понимал, что она и дальше будет прилагать все усилия к тому, чтобы быть ему хорошей женой. Но ее чувства не изменились. Она никогда не полюбит его и никогда не забудет Рэтчитта.

А это значит, что любые проявления внимания со стороны Дина не оставят ее равнодушной. Если этот ползучий гад будет отираться поблизости достаточно долго, то рано или поздно она отдастся во власть своей неудовлетворенной страсти. А что же останется на его долю?

— Хорошо, — прошипел Джейсон, повернулся и вышел из кухни.

Когда Эмма вошла в ванную, Джейсон стоял под душем.

— Я не желала Дина так, как желаю тебя, Джейсон. Разве я этого не доказала?

Его охватил приступ ярости. Ярости, порожденной страхом перед тем, что может случиться в будущем, и отчаянием из-за того, что осталось в прошлом. Ярости его мужского самолюбия, мужской силы.

Он резко отодвинул стеклянную перегородку душа, схватил Эмму за запястье и втянул к себе. Потоки горячей воды мгновенно намочили шелковый халат, который до сих пор скрывал все линии ее тела. Он не сбросил халат с нее, а только распахнул и впился в нее — и не отпускал до тех пор, пока не достиг апогея.

Он не знал, готова ли она к контакту с ним. Невозможно определить, когда они стоят под низвергающимися потоками воды. Странно, но он даже не хотел, чтобы она была готова, чтобы она получила наслаждение от близости его тела. Он хотел ее лишь использовать, как в прежние времена мужчины использовали своих жен — не спрашивая их согласия, не интересуясь их ощущениями.

Есть ли что-нибудь настоящее во всем, что случилось за последнюю неделю? Сколько во всем этом было притворства? Раз она не любит его, тогда какая разница? Пусть она дает ему то, чего он хочет, и тогда, когда он этого хочет. Она постелила постель — значит, ей в ней и лежать.

Правда, на этот раз местом соития оказалась душевая, с горькой усмешкой подумал он. Здесь можно только стоять. Что это с тобой, Эмма? Мало подумала о Рэтчитте?

Не успела эта последняя мысль оформиться его мозгу до конца, как Эмма с громким стоном обвила его шею руками и встала на цыпочки. Он приподнял ее над полом и прижал к отделанной кафелем стене. Он ненавидел ее в ту минуту, когда ее ноги сладострастно обвились вокруг его торса, рот открылся и она подалась к нему с такой силой, которую невозможно сымитировать.

Еще он успел подумать, что в эту секунду использовали его.

Глава двенадцатая

— Джейсон, — жестко сказала Эмма, — нам необходимо поговорить.

Джейсон оторвался от необычайно вкусной запеканки, которую Эмма подала ему пятнадцать минут назад и которую он ел в угрюмом молчании. Они вернулись в Тиндли десять дней назад, и их семейные отношения становились день ото дня все хуже. Джейсон понимал, что это происходит главам образом по его вине, но ничего не мог с собой доделать. Его ревность к Рэтчитту отравляла любовь к Эмме, делала его мрачным и подозрительным.

Их сексуальная жизнь значительно переменилась после памятного утра в душе в Наруме. Он по-прежнему занимался сексом с Эммой каждую ночь, но этот секс был эгоистичным и грубым. Его не заботило, достигнет она пика наслаждения или нет. Но это всякий раз происходило.

Он почти ненавидел ее за это. Было бы лучше, если бы дело обстояло по-иному, тогда ему было бы легче думать, что она находит удовлетворение на стороне. Его подозрения росли как снежный ком, и с каждым днем он все ярче воображал отвратительные сцены с участием Рэтчитта и своей обожаемой жены.

Все самое худшее обрело конкретные очертания в тот день, когда он вошел в булочную, чтобы взять свой обычный обед, и Мюриэл посмотрела на него почти с жалостью. В этот раз она была против обыкновения немногословна.

— Не знаю, должна ли я вам говорить, — начала она, протягивая ему сдачу, — но Дин приезжает в кондитерскую всякий раз, когда вы отлучаетесь из города. Разумеется, я не шпионю за Эммой, но треск его мотоцикла трудно не услышать. Мне… показалось, что вам стоило бы знать это, доктор Стил. Извините меня.