Букет прекрасных дам

– Ты ведь знаешь, что одна девочка умерла?

Глаголев кивнул.

– Так вот, очень прошу, никому не говори про двойню.

– Но Олька сама могла кое-кому растрепать!

Элеонора покачала головой:

– Нет, во-первых, она только недавно узнала, что младенец не один. Как-то они там неудачно лежали, доктор плохо сердцебиение плода слышал, а на ультразвук я ее не отправляла, нужды не видела. А во-вторых, Ольга ни с кем последние месяцы не общалась. Так что о двойне знаем только ты и я.

– Еще врач, – напомнил Веня.

– Ну, Красномосковск хоть и близко, да далеко, – вздохнула Нора. – Пожалуйста, не трепись.

– Хорошо, – пожал плечами парень, – если хотите, ни звука не пророню, только что же тут стыдного? Думаете, смеяться будут? Да такое в голову никому не придет, жалеть начнут, сочувствовать.

– Да плевать мне на сплетни и на жалость, – взвилась Нора, – о другом волнуюсь. Вырастет вторая девочка и начнет мучиться: не я ли виновата в смерти сестры… Не нужны ей всякие комплексы, угрызения совести. Та, умершая, и не жила вовсе, вроде как ее и не было. Мне врач по телефону сообщила, какая-то патология развития. Значит, и переживать не следует. Сделай милость, не болтай. Мы Олю с дочкой в одном гробу хороним, младенца прикрыли, не видно его.

Естественно, Веня пообещал держать язык за зубами и слово свое сдержал.

– Никому не сболтнул? – спросил я.

– Нет, – покачал головой мужчина, – зачем? Сам понимал, трудно ребенку с таким грузом жить. А потом и вовсе забыл, что Рита из пары была…

Я скомкал пакет и поехал к Люси. Нет, не все забыли, что девочек было двое. Кое-кто великолепно помнил об этом факте и разработал дьявольский план. Неужели Ольга никому не обмолвилась, как зовут ее любовника? Не растрепала подружкам? Ведь ей в момент смерти исполнилось всего двадцать два года, а в этом очаровательном возрасте девочки болтливы и непосредственны. Может, конечно, кто-то и был в курсе, только теперь, спустя восемнадцать лет, никого не найти. Хотя…

От неожиданной мысли я нажал на тормоз. Ольга очень хорошо пела и училась в музыкальном училище. Она собиралась стать певицей. Ну неужели в группе у нее не было подружек?

Воодушевленный, я подкатил к дому Люси, сбегал наверх, вручил Розе букет из красный цветов, пробормотал известную шутку: «Роза вянет от мороза, вы же, Роза, никогда» – и получил в обмен на веник «невесту». Сегодня Люси была в песцовом полушубке.

Мы добрались до Сиреневого бульвара, я посмотрел, как девушка, кажущаяся из-за пушистого меха совсем толстой, просто горой, прикинувшейся песцом, исчезла в мрачном подъезде. Может, все-таки следует открыть ей глаза на поведение драгоценного Севочки? Но потом я опять решил, не надо, сама разберется, что к чему. Хватит того, что я дал втянуть себя в авантюру с обманом ее родителей.

Глава 24

На следующий день я отправился в музыкальное училище. Воропаево далеко, а железный петух-флюгер слишком шаткая примета. Поиск однокурсниц Ольги казался мне более перспективным занятием.

За последние несколько дней мне довелось несколько раз побывать в учебных заведениях, и теперь я хорошо представлял себе, как нужно действовать. Для того чтобы растопить сердце заведующей отделом учета студентов, я купил жуткий торт. Просто варварское великолепие из бисквита, кремовых замков и шоколадной крошки. При взгляде на этот апофеоз кондитерского искусства мой желудок начинал противно сжиматься, но, насколько я знаю, дамы обожают все липкое, сладкое, тягучее.

Постучавшись, я, с тортом наперевес, вошел в довольно большое, давно не ремонтированное помещение и сразу понял, что не прогадал.

За столом сидели женщины, четыре, все примерно моего возраста, при косметике и бриллиантах. Увидав мужчину, коллектив оживился чрезвычайно.

– Вы к кому? – кокетливо спросила полная брюнетка.

– Дорогие дамы, – бодро начал я монолог, – бога ради, простите, что явился без звонка и помешал вам работать. Как знак искреннего раскаянья в содеянном, примите сей тортик. Если он окажется невкусным, я вернусь в супермаркет и убью продавца. Подлец обещал, что вы будете в восторге. Оп-ля!

Ловким движением я схватил ножницы, разрезал веревочку и поднял крышку.

– Какой вы жестокий, – протянула худенькая блондиночка, – не следует стрелять в продавцов. Тортик замечательный, я ела такой.

– Слово прекрасной дамы для меня закон, – мигом согласился я, – он помилован.