Букет прекрасных дам

Представить Николетту прохаживающейся между рядами лотков и примеривающей на грязной картонке туфли просто немыслимо. Но большинство москвичей придерживаются иной точки зрения, поэтому на «Динамо» клубилась толпа.

Я шел в людском потоке, разыскивая нужную торговую точку. Она оказалась большим грузовиком, стоявшим последним в ряду высоких машин. Покупателей тут было мало, и возле стеллажей с ботинками не нашлось никого: ни тех, кто желал купить обувку, ни того, кто ее продавал. Я повертел в руках жуткое изделие неизвестных сапожников и крикнул:

– Хозяйка!

Из грузовика высунулась полная тетка в куртке.

– Подобрали? Берите, останетесь довольны, качество отменное, мех натуральный. Италия делает.

Я с сомнением посмотрел на потеки клея, выступающие между подметкой и верхом кособокого ботинка.

– Уступлю немного, – быстро сказала торговка, – скину, так и быть. Ну, какой вам размерчик нужен?

– Вы Инна Константиновна Селезнева? – спросил я.

– Точно, – улыбнулась тетка. – Откуда вы знаете? Знакомились когда? Не припомню что-то.

– Прочитайте, пожалуйста, – попросил я, протягивая листочек.

Селезнева взяла бумажку, пробежала глазами по строчкам и удивилась.

Так это же наша группа, из музыкального училища. Где вы это взяли?

Помните этих людей?

Конечно, очень хорошо.

Можете рассказать о них?

Из милиции, да? – спросила Инна, ловко выбираясь из грузовика. – Ищете кого?

Не дожидаясь ответа, она выхватила из моих рук ботинок и поставила на стеллаж.

Не берите это говно, месяц только проносите, жуткая дрянь. Если вам и правда зимние ботинки нужны, ступайте в двенадцатый контейнер, там Ленвест продают. Не смущайтесь, что в России шьют, отлично делают, кожа натуральная…

Где тут поговорить можно? – спросил я, невольно вздрагивая от холода.

Инна заметила это движение.

В моем грузовике околеем, пошли в кафе.

И, не дожидаясь моего ответа, закричала:

Ленка!

Из соседнего автомобиля высунулась девчонка.

Чего?

Не буду запирать, присмотри за товаром.

А ты куда?

Пойду горяченького проглочу.

Ступай себе, – разрешила Лена, – все равно народ не идет.

Инна провела меня в небольшое кафе и спросила:

Сосиски будете?

Нет, спасибо, – быстро сказал я, – просто кофе. Да вы садитесь, сейчас принесу. Что вам взять?

А все равно, лишь бы горячее, – отмахнулась Инна, – надо же, какой холод стоит!

Я подождал, пока она проглотит две сардельки, густо обмазанные горчицей, и поинтересовался:

– Как же вы на рынок попали? Вроде музыкант.

Селезнева грустно улыбнулась:

– Ну, предположим, Аллы Пугачевой из меня не вышло. Закончила училище и пела в ансамбле «Свежий ветер», слышали про такой?

– Нет, – ответил я и быстро добавил: – Я плохо знаю эстраду.

– Не старайтесь, – ухмыльнулась Инна, – его и специалисты не знали. Мотались по провинции, лабухали в коровниках. Потом вся дрянь с перестройкой завертелась, затем возраст начал подпирать. В тридцать пять уже трудно спать в автобусах и по восемь часов глотку драть. Пошла в музыкальную школу, преподавала пару лет за гроши. До-ре-ми-фа-соль, кошка слопала фасоль. Обнищала совсем, обносилась, а тут подружка предложила на рынок пойти, вот и стою. Да здесь полно людей с образованием, даже кандидаты наук есть, а возле ворот мужик шарфами торгует, так тот вообще профессор.

– У ваших согруппников как дела шли?

Инна опять развернула листок.

– Лара Федотова замуж вышла, дочку родила, на сцене не работала. Да ей незачем, у нее муж крупный бизнесмен, деньги рекой текут. Неля Малышева спилась совсем. Мы в прошлом году собирались вместе, училище юбилей праздновало, ну и пригласили всех. Неля явилась в лохмотьях, прямо бомжиха, лучше бы совсем не приходила. Анастас Рогозин процветает, газета у него очень популярная, тираж большой. Феоктистова Майя и Сергеева Женя давно за границей, уехали в Израиль. Где они сейчас, не знаю. Катя Ярцева в школе преподает…

– А Оля Родионова? – спросил я.

– Олечка давно погибла, – вздохнула Инна, – мы на последнем курсе были, когда она в автомобильную аварию попала. Это была первая смерть среди наших. Все так горевали!

– Говорят, она ждала ребенка?

– Это-то самое ужасное, – отозвалась Селезнева. – Девочка осталась жива, а Олька скончалась.

– Почему?

– Никаких подробностей я не знаю. Мы хоть и учились вместе, но не дружили. Нет, поймите правильно, в коридорах общались, в столовую ходили, на вечера отдыха, но в гостях друг у друга не бывали. Родионова с Женей Сергеевой дружила, с Малышевой и с Ларой Федотовой. Вечно они шушукались, что-то придумывали, занятия прогуливали. А меня не любили.