Ответа маменьки я не услышал, вжал голову в плечи и поспешил в прихожую, по дороге шепнув Леве:
– Жду тебя в машине, поторопись!
– Ща, – кивнул внук Варвары, отчего-то он был потным, красным и излишне возбужденным.
Я вышел на улицу, открыл дверцу автомобиля, сел на свое место за рулем и запоздало удивился. Ну каким образом слухи циркулируют в обществе? Кто их разносит, искажая по дороге факты до неузнаваемости? Мое желание доказать свою кристальную трезвость, произнеся всем известную с детства скороговорку про девочку Сашу, шоссе и сушки, привело к трагическим последствиям, а свитер голубого цвета усугубил положение. Идиотку Татьяну Гавриловну уже не заткнуть и не остановить, сплетни она распространяет со скоростью света. Очень быстро вся Москва начнет обсасывать восхитительную фишку про Ивана Павловича с шофером-дальнобойщиком и сушки из Нью-Йорка. И если я еще способен понять, из какого источника вытекла шокирующая информация, то откуда взялась Америка и дальнобойщик? Уму непостижимо.
Хлопнула дверь подъезда, я посмотрел в окно, но вместо Левы увидел Катю. Блондинка ахнула, подошла ко мне и укоризненно сказала:
– Ваня! Ведь ты обещал забыть меня! Я замужем! Давай простимся друзьями!
Я постарался скорчить скорбную мину.
– Прощайте, Катя! Более никогда не попадусь вам на пути.
– Чудесненько, – расцвела дурочка, – можете в награду поцеловать мне ручку.
– Катька! – донеслось из припаркованного чуть поодаль «Бентли», – ну сколько можно, я спать хочу!
Блондинка кокетливо закатила глаза.
– Муж зовет. Я верная жена, тебе надеяться не на что.
Я прикрыл лицо руками и затрясся в приступе истерического хохота.
– Ужасно ощущать себя причиной нечеловеческих страданий, – жалобно отметила Катя и убежала.
Лева появился почти через час, когда я, уже потеряв всяческое терпение, был готов подняться к Коке и схватить внучка за шиворот.
– Ну сколько можно, – налетел я на парня, – право, невоспитанно заставлять себя ждать! Ты на часы смотрел? – и завел машину.
– Никак оторваться не мог, – пропыхтел Лева, – слушай, тут есть кафе? Жрать охота, сил нет!
– Ты же из гостей, почему не поел?
– Не успел.
– Чем же ты занимался? – заподозрил я худшее.
Лева ткнул пальцем в окно.
– Во! Ресторан «Нутрия»[4]! Пошли?
– Сейчас я некредитоспособен, – признался я, – выплачиваю долг.
– Угощаю! – купечески воскликнул Лева.
Я притормозил у обочины.
– Откуда у тебя деньги?
– Заработал.
– Чем и где?
Лева захихикал.
– Только что! Они все прямо как дети! Во гляди!
Продолжая противно хихикать, парень начал вытаскивать из карманов брюк смятые купюры.
– Сто евро, еще стольничек, пятьдесят баксов, двадцать евриков, рублики. Итого имеем, ща, посчитаем по курсу э… э… примерно около сорока пяти тысяч «деревянных». Неплохо! Молодец, Левушка!
– Ты спорил с гостями! – возмутился я.
– Ага.
– Облапошил приятелей Коки!!! Лева, такое поведение не принято в обществе, тебя перестанут приглашать в гости!
Лева захохотал и принялся выгребать из-за пояса визитки.
– Неправда твоя, Ваня! Вон сколько у меня карточек, и везде ждут. Ну, теперь покатит! Люди собрались, похоже, приличные, если чего не так, драться не полезут.
На пару секунд я потерял дар речи, но затем воскликнул:
– Порядочный человек не зарабатывает на знакомых.
Лева начал деловито складывать банкноты стопкой.
– Ты откуда выпал, – хихикнул он, – с какого чердака? А где ж бабульки стричь? Только с тех, кто рядом, другие не дадут, хотя я любого на пари раскручу. Спорим на сто гринов, что и ты поддашься?
– Нет, – рявкнул я, – не собираюсь с тобой даже разговаривать! Ты, похоже, вор! Отнял у людей деньги.
– Эх, Ваня, – укоризненно покачал головой Лева, – очень ты резкий. Пошли, глотнем кофейку, сжуем мясо, объясню тебе, что я честнейший человек, просто ангел во плоти.
Получив огромную котлету, Лева плотоядно воткнул в нее вилку и начал беседу:
– Народ сам тугрики отдает, это игра, азарт. И гости сумасшедшей старушонки не исключение. Я же просто предлагал: «Давайте поспорим, что вы не отгадаете детскую загадку. Если все же найдете правильный ответ, я вам вручу сто баксов, если нет, вы мне денежки гоните».
– И они согласились?
– Конечно. Я ведь сначала ерунду спрашиваю.
– Какую? – невольно заинтересовался я.