От царскосельских лип: Поэзия и проза

Насколько скрывает человека сцена, настолько его беспощадно обнажает эстрада. Эстрада что-то вроде плахи. Может быть, тогда я почувствовала это в первый раз. Все присутствующие начинают казаться выступающему какой-то многоголовой гидрой. Владеть залой очень трудно – гением этого дела был Зощенко. Хорош на эстраде был и Пастернак.

Меня никто не знал, и, когда я вышла, раздался возглас: «Кто это?» Блок посоветовал мне прочесть «Все мы бражники здесь». Я стала отказываться: «Когда я читаю «Я надела узкую юбку», – смеются». Он ответил: «Когда я читаю «И пьяницы с глазами кроликов», – тоже смеются».

Кажется, не там, но на каком-то литературном вечере Блок прослушал Игоря Северянина, вернулся в артистическую и сказал: «У него жирный адвокатский голос».

В одно из последних воскресений тринадцатого года я принесла Блоку его книги, чтобы он их надписал. На каждой он написал просто: «Ахматовой – Блок». (Вот «Стихи о Прекрасной Даме».) А на третьем томе поэт написал посвященный мне мадригал: «Красота страшна, вам скажут…» У меня никогда не было испанской шали, в которой я там изображена, но в это время Блок бредил Кармен и испанизировал и меня. Я и красной розы, разумеется, никогда в волосах не носила. Не случайно это стихотворение написано испанской строфой романсеро. И в последнюю нашу встречу за кулисами Большого драматического театра весной 1921 года Блок подошел и спросил меня: «А где испанская шаль?» Это последние слова, которые я слышала от него.

Анна Ахматова.

Из «Воспоминаний об Александре Блоке»

Блоковский поэтический портрет Ахматовой в испанской шали и в самом деле похож на эскиз театрального костюма, однако одну важную и, видимо, бросающуюся в глаза особенность ее поведения – сочетание внешней декоративности облика и внутренней простоты – Блок все-таки подметил:

• «Красота страшна», – Вам скажут —
• Вы накинете лениво
• Шаль испанскую на плечи,
• Красный розан – в волосах.
• «Красота проста», – Вам скажут —
• Пестрой шалью неумело
• Вы укроете ребенка,
• Красный розан – на полу.
• И рассеянно внимая
• Всем словам, кругом звучащим,
• Вы задумаетесь грустно
• И твердите про себя:
• «Не страшна и не проста я;
• Я не так страшна, чтоб просто
• Убивать; не так проста я,
• Чтоб не знать, как жизнь страшна».

16 декабря 1913

Получив бандероль с подписанными сборниками и испанским мадригалом, Ахматова не без труда (с эпистолярной прозой у нее были весьма натянутые отношения) подобрала приличные случаю слова искренней благодарности.

А. А. Ахматова – А. А. Блоку

6 или 7 января 1914. Петербург

Знаете, Александр Александрович, я только вчера получила Ваши книги. Вы спутали номер квартиры, и они пролежали все это время у кого-то, кто с ними расстался с большим трудом. А я скучала без Ваших стихов.

Вы очень добрый, что надписали мне так много книг, а за стихи я Вам глубоко и навсегда благодарна. Я им ужасно радуюсь, а это удается мне реже всего в жизни.

Посылаю Вам стихотворение, Вам написанное, и хочу для Вас радости. (Только не от него, конечно. Видите, я не умею писать, как хочу.)

Анна Ахматова

К письму были приложены стихи, в которых Анна Андреевна описывает свой воскресный визит к Блоку 15 декабря 1913 года.

Я пришла к поэту в гости…

• Я пришла к поэту в гости.
• Ровно полдень. Воскресенье.
• Тихо в комнате просторной,
• А за окнами мороз

• И малиновое солнце
• Над лохматым сизым дымом…
• Как хозяин молчаливый
• Ясно смотрит на меня!

• У него глаза такие,
• Что запомнить каждый должен;
• Мне же лучше, осторожной,
• В них и вовсе не глядеть.

• Но запомнится беседа,
• Дымный полдень, воскресенье
• В доме сером и высоком
• У морских ворот Невы.

Дом Блока в Петербурге, тот самый, у «Морских ворот Невы», который показался Анне Андреевне не только строгим, но и высоким.

Лирический дуэт Поэта и Поэтессы был вскоре, по инициативе Блока, опубликован в журнале «Любовь к трем апельсинам».

В том же январе был написан и еще один поэтический портрет хозяина просторной комнаты. Однако публиковать его Ахматова не стала. Ни при его жизни, ни при своей.

Александр Блок. Портрет работы К. Сомова. 1907 г.