Том 20. Письма 1887-1888

Я приеду в Петербург, вероятно, в начале марта, чтобы проститься с добрыми знакомыми и ехать в Кубань. Апрель и май проживу в Кубани и около Черного моря, а лето в Славянске или на Волге. Летом я не могу сидеть на одном месте.

Позвольте мне еще раз поблагодарить Вас за Ваше письмо и за посвящение. Я не заслужил еще ни того, ни другого. Будьте здоровы, счастливы и верьте в искреннее уважение и любовь преданного Вам

А. Чехова.

P. S. На днях я вернулся из деревни. В деревне и зимой хорошо. Если бы Вы могли видеть ослепительно белые поле и лес, на которых блестит солнце! Глазам больно. Пришлось вскрывать скоропостижно издохшую корову. Хоть я и не ветеринар, а врач, но все-таки за неимением специалистов приходится иногда браться и за ветеринарию.

Плещееву А. Н., 19 января 1888

360. А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ ^*

19 января 1888 г. Москва.

19 январь.

Дорогой Алексей Николаевич!

С Новым годом, с новым счастьем! Многие лета Вам здравствовать. Искренность моих благопожеланий и моя преданность Вам пусть послужат для меня смягчающим вину обстоятельством, и Вы простите мне запоздалость моего поздравления.

Я к Вам с просьбой. На днях я получил письмо от литератора Николая Аполлоновича Путяты ^* , сотрудника московских газет, переводчика и негласного редактора когда-то существовавших журналов «Свет и тени», «Мирской толк» и «Европейская библиотека», автора кое-каких книжек и проч… Он жалуется на безвыходное положение и слезно просит меня, не могу ли я написать кому-нибудь в Питер, чтобы за него походатайствовали в Литературном фонде? Его просьбу исполняю я тем охотнее, что лечу его, вижу его непроходимую бедность и верую в неизлечимость болезни. Он болен чахоткой. Служит он корректором в «Московских ведомостях», но по болезни работать ему приходится мало или через силу, и скоро, вероятно, ему откажут от места.

Услугами Литературного фонда он уже пользовался два раза. Его адрес: Типография «Моск<овских> ведомостей».

Теперь два слова о себе. Я здравствую, работаю и скучаю. Пишу я теперь повестушку для толстого журнала и, как только кончу, пришлю ее Вам: буду просить Вас протежировать мне в «Северном вестнике». Описываю я степь. Сюжет поэтичный, и если я не сорвусь с того тона, каким начал, то кое-что выйдет у меня «из ряда вон выдающее». Чувствую, что есть в моей повестушке места, которыми я угожу Вам, мой милый поэт, но в общем я едва ли потрафлю… Выйдет у меня 4–5 печатных листов; из них два листа заняты описаниями природы и местностей — скучно!

Ах, как бы я хотел попасть к Вам в мартовскую книжку! Весь январь я работаю над «Степью», ничего больше не пишу, а потому разорился в пух и прах. Если «Степь» будет напечатана позже марта, то я взвою волком. Вышлю я ее Вам к 1 февралю. Если Вы предвидите, что в мартовской книжке места не будет, то, дорогой мой, дайте мне знать; я не буду спешить со «Степью» и нацарапаю ради гонорара что-нибудь в «Новое время» и «Пет<ербургскую> газету».

Писать большое очень скучно и гораздо труднее, чем писать мелочь. Вы прочтете и увидите, какую уйму трудностей пришлось пережить моему неопытному мозгу.

Прощайте и будьте счастливы. Почтение всему Вашему радушному семейству. Если позволите, обнимаю Вас и пребываю неизменно и искренно преданным

Чеховым.

Москва, Кудринская Садовая, д. Корнеева.

Леонтьеву (Щеглову) И. Л., 22 января 1888

361. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ) ^*

22 января 1888 г. Москва.

22 янв.

Милый Альба! Получил я и письмо, и Вашу физиогномию, и «Неделю». За всё, за всё благодарю! ^* Статья в «Неделе» действительно неплоха ^* . Кое-какие мысли о нашем бессилии ^* , к<ото>рое деликатный автор назвал безвластием, приходили и мне в голову. В наших талантах много фосфора, но нет железа. Мы, пожалуй, красивые птицы и поем хорошо, но мы не орлы.

Впрочем, всё это вздор. Покуксим об этом при свидании, когда будем рикикикать ^* у Палкина ^* , а теперь успокоимся на уверении статьи «Недели», что мы виртуозы… Да, виртуозы, но играющие свое… Делаем, что можем, а если человечеству не угодна наша служба, то ну его к ляху!

---