Том 20. Письма 1887-1888

Что Леонтьев? Милый он человечина, симпатичный, теплый и талантливый, но любит падать духом и куксить. Его постоянно нужно возбуждать извне и заводить, как часы… Мы переписываемся. Он величает меня в письмах почему-то Эгмонтом, а я, чтоб не оставаться в долгу, окрестил его Альбой ^* .

До весны я побываю в Питере, а весной укачу куда-нибудь в тепло. Поедемте!

Во всех наших толстых журналах царит кружковая, партийная скука. Душно! Не люблю я за это толстые журналы, и не соблазняет меня работа в них. Партийность, особливо если она бездарна и суха, не любит свободы и широкого размаха.

Прощайте, мой дорогой. Еще раз спасибо Вам. Поклонитесь Вашему семейству, общим знакомым и приезжайте на масленицу. Поедим блинов… Прихватите с собой Щеглова.

Будьте здоровы и счастливы.

Ваш А. Чехов.

Чехову Ал. П., 29 января 1888

363. Ал. П. ЧЕХОВУ ^*

29 января 1888 г. Москва.

29.

Милый Гусопуло! Прости, что я тебе так долго не писал и что теперь напишу только несколько строк. Представь, душа моя, я спешу окончить для «Сев <ерного> вестника» большую повесть! Как только кончу (после 1-го февр<аля>), сейчас же напишу тебе, ибо имею о многом сообщить и спросить.

Скажи Петерсену, что в мартовской книжке «Сев<ерного> вестн<ика>» будет моя большая вещь.

Теперь просьба: возьми в «Петерб<ургской> газ<ете>» мой ничтожный гонорар и поспеши выслать убогому брату своему.

Отчего не бываешь у Плещеева? Экий ты, право, Пантелей! Ну что тебе стоит раз в месяц наведываться к людям, знакомство с которыми и интересно и душеспасительно?

Странные мытарства переживает бедная А<нна> И<вановна>! Неужели у Вас в Питере некому поставить диагноз? ^* Удивляла меня смелость, с к<ото>рой ей прописали операцию!

Будь здоров.

Твой Antoine.

Счет «Пет<ербургской> газ<ете>» № 24 «Спать хочется» 288 стр<ок> 288 × 12 = 34 р. 56 к. Сии деньги не зажуль, а вышли.

Плещееву А. Н., 3 февраля 1888

364. А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ ^*

3 февраля 1888 г. Москва.

3-го февраля.

Здравствуйте, дорогой Алексей Николаевич!

«Степь» кончена и посылается. Не было ни гроша, и вдруг алтын. Хотел я написать два-три листа, а написал целых пять. Утомился, замучился от непривычки писать длинно, писал не без напряжения и чувствую, что наерундил немало.

Прошу снисхождения!!

Сюжет «Степи» незначителен; если она будет иметь хоть маленький успех, то я положу ее в основание большущей повести и буду продолжать ^* . Вы увидите в ней не одну фигуру, заслуживающую внимания и более широкого изображения.

Пока писал, я чувствовал, что пахло около меня летом и степью. Хорошо бы туда поехать!

Ради бога, дорогой мой, не поцеремоньтесь и напишите, что моя повесть плоховата и заурядна, если это действительно так. Ужасно хочется знать сущую правду.

Если редакция найдет ее годной для «Вестника», то я очень рад служить ей и ее читателям. Похлопочите, чтобы моя «Степь» вся целиком вошла в один номер, ибо дробить ее невозможно, в чем Вы сами убедитесь по прочтении. Попросите оставить для меня несколько оттисков. Я хочу послать Григоровичу, Островскому… Насчет аванса у нас уже был разговор. Скажу еще только, что чем раньше я получу его, тем лучше, ибо я зачах, как блоха в вейнбергском анекдоте ^* . Если издательница спросит о цифре гонорара ^* , то скажите ей, что я полагаюсь на ее волю, в глубине же души, грешный человек, мечтаю о двухстах за лист.

Простите за беспокойство. Авось, коли живы будем, судьба даст мне счастливый случай отплатить Вам хорошей услугой!

«Степь» писана на отдельных четвертухах. Когда получите посылку, обрежьте ниточки.

Прощайте и будьте счастливы.

Я отдыхаю. Завтра побегу к Островскому. Кланяйтесь Вашей семье и Щеглову.

Душевно преданный

дебютант

Антуан Чехов.

Моя «Степь» похожа не на повесть, а на степную энциклопедию.

Киселевой М. В., 3 февраля 1888

365. М. В. КИСЕЛЕВОЙ ^*

3 февраля 1888 г. Москва.

3 февр.

Многоуважаемая Мария Владимировна!!

---