Грымза с камелиями

    Максим достал из кармана красное удостоверение и, раскрыв его, положил на стол.

    Я не стала смотреть.

    Зачем?..

Глава 22

Так как я целиком и полностью за правосудие, то начинаю новую жизнь: помочь следствию – это же святое дело...

    Я сидела и думала. Вы знаете, это полезно – думать.

    «Что выгодно мне и тем, кто сейчас сидит за этим столом? Нам выгодно, чтобы преступника нашли как можно скорее!

    Никто не будет следить за мной, подозревать меня, никто не будет отвлекать от поиска бриллиантов. Я смогу утащить их незаметно и без всякого риска. Сейчас же, пока Максим идет по следу, и я, кстати, нахожусь среди подозреваемых, мои поиски и дальнейшие действия всегда будут под прицелом его бдительного ока. Значит, что? Значит, я должна помочь ему найти вора. Вот и все. Делов-то.

    Теперь подумаем, почему же я раньше этого не делала? Осиков... Осиков... Осиков... Я боюсь за него, вернее, боюсь, что это он украл колье (я-то его точно не брала, так что мне еще переживать?). Н-да...

    Хорошо, тут два варианта:

    а) Осиков колье не крал, тогда незачем беспокоиться, мало ли кто в тюрьме сидел;

    б) Осиков колье украл... значит, отсидит еще, раз заслужил, что тут еще скажешь, а мы его долю сохраним, и когда он выйдет на свободу, то будет обеспеченным человеком с чистой совестью.

    А неплохо получилось!»

    Я посмотрела на Осикова: он торопливо ел уже второй кусок пирога. Аппетит хороший...

    «Может, и не брал он это колье? Не важно, не важно. Если взял – так сам виноват. Разве о нас он в таком случае подумал? Не подумал. Значит, опять же, что? Значит, будь что будет... Мы сюда приехали за бриллиантами, вот о них я и буду думать.

    Но есть еще неопрятная персона из поезда... что это за человек? И ведь Осиков его знает, знает и молчит. И откуда только берутся такие толстые партизаны! Ох, как все сложно, как бы сделать так, чтобы и следствию помочь, и себе не навредить?

    Пожалуй, выберу золотую середину: я не стану раскрывать все карты перед Максимом, но буду стараться помогать ему. Вместе-то мы быстро найдем преступника. Помнится, он говорил, что похищение «Живой слезы» не может быть случайным – о том, что Галина Ивановна настолько ненормальна, что привезла сюда колье, может знать только ограниченное количество людей. Нет, не так он смотрит на ситуацию... Да об этом вообще никто знать не мог! Положила она колье в чемодан, не положила – это непредсказуемо, она могла положить его, а в последний момент передумать и оставить дома. Да и куда проще его было бы украсть в Москве, квартира там сейчас пустая – заходи и бери что хочешь, для профессионала сигнализация и сейф – не такие уж серьезные проблемы. А из-подслушанных разговоров, произошедших между Максимом и Воронцовым, я знаю, что на ее московскую квартиру никто не посягал.

    Да и взломанный шкаф мало походит на работу профессионала... Если это сделала не сама Галина Ивановна (что тоже не следует исключать – страховка в два раза выше стоимости колье, а любовник беден и горячо любим).... вообще, где она была в ту ночь?.. Так вот, если исключить пока хозяйку колье, то все выглядит так, будто кто-то знал про «Живую слезу» и просто шел наудачу – повезет, не повезет...

    А кто же у нас такой смелый?»

    Я опять посмотрела на Осикова и вздохнула.

    – А скажите, Максим Сергеевич, – прощебетала моя мама, – а случалось ли вам рисковать жизнью?

    – Бывало, – Максим улыбнулся.

    – А девушек вы часто спасали? – гнула свою линию Альжбетка.

    – Несколько раз спасал, – весело сказал Максим, зная, что именно такого ответа от него и ждут.

    «Ах, Максим Сергеевич, Максим Сергеевич, вот вы сидите, мило беседуете, пьете чай и даже не подозреваете, что у вас появился напарник. А ведь узнай вы сейчас, что ваш напарник – это я... вы бы этим чайком сразу подавились».

    – Нам пора, – торопливо произнесла я, резко поднимаясь из-за стола.

    Максим посмотрел на меня и уже хотел было что-то сказать, как я его опередила:

    – Это в интересах следствия.

    Не знаю, поверил ли он мне, но из-за стола встал.

    – У вас очень мило, – улыбаясь, сказал он моей маме, – но, кажется, нам действительно пора возвращаться.

    – Вот я так и знала, в кои-то веки к нам зашел приличный человек, и ты его так рано уводишь, – укоризненно глядя на меня, сказала мама.