Глоток перед битвой

Из-за горшка искусственных цветов высунулась голова Ричи Колгана. Он помахал нам рукой, затем посмотрел на Малкерна и улыбнулся. Широко так улыбнулся, растянув рот до ушей.

– Нет, – сказал Малкерн.

– Да, – сказала Энджи и похлопала его по руке.

– Стерл, – сказал я, – смотри на вещи проще. Чек Ричи выписывать не придется, он употребит тебя за так, из любви к искусству. – Мы встали из-за стола.

– В этом городе тебе не жить. Даже на пособие по бедности не рассчитывай, – сказал сенатор.

– Это ты серьезно? – удивился я. – Но ведь я опять же могу обратиться к Ричи и сказать, что этот чек получил от тебя за то, что скрою твое участие в этом деле.

– Ну и что ты будешь с этого иметь? – буркнул Малкерн.

– Я загоню тебя в ту самую дыру, в которой ты бы хотел видеть меня. И это будет счастливейший день моей жизни. – Я взял свою кружку и допил пиво. – Ну что, все еще не передумал, Стерл?

Малкерн поигрывал конвертом.

– Брайан Полсон, – сказал он, – хороший человек. И хороший политик. А этим фотографиям лет семь, не меньше. Стоит ли поднимать вокруг них шумиху? Кому интересно то, что было вчера?

Я улыбнулся и процитировал ему его же слова:

– То, что было вчера, сенатор, интересно тогда, когда о нем узнаешь сегодня. – И толкнул Джима локтем: – Так было и так будет. Верно ведь?

Глава 32

Мы попытались было поговорить с Ричи, но толку не добились – с тем же успехом можно было обращаться к пролетающему мимо самолету. Он покачивался и на каждую мою реплику отвечал: «Погоди, погоди», – после чего начинал бормотать что-то в портативный диктофон. Вероятно, уже сочинял свою колонку прямо на автостоянке у «Хайатт-Редженси».

Махнув нам рукой на прощание, он со всех ног побежал к своей машине. Разумеется, Сосию убили мы, но закопать Полсона Ричи считал своей святой обязанностью.

Мы взяли такси и поехали ко мне. На улицах было тихо, кое-где догорали огни фейерверка и потягивало горьковатым запахом пороха. В такси я немного успокоился.

Не успел я и двери открыть, как Энджи тут же устремилась к холодильнику, достала бутылку и налила себе полный стакан. Я с изумлением посмотрел на нее. Вино было марочное, с тонким букетом, но выдула она его залпом. Можно было бы и через шприц, прямо в вену – подействовало бы еще скорее. Я достал две банки пива и выпил, не отрываясь, одну за другой. Мы прошли в гостиную, я открыл окно и выбросил пустые банки на улицу. По проспекту гулял ветер, и было слышно, как они гремят по асфальту, но ветер все-таки загнал их в угол, и дребезжание прекратилось.

Я-то знал, что пройдет неделя-другая и вся картина предстанет передо мной в совершенно другом свете. Я с удовольствием вспомню, как покрылось капельками пота лицо Малкерна, как завоняло от него, когда он понял, что если он мне не заплатит весьма приличную сумму, то ходить ему по жизни с голой задницей. Вот и на моей улице праздник. Как это получилось – сам не знаю, но в кои-то веки раз и в сенате кто-то за что-то ответит. Пройдет неделя-другая – и я буду на коне.

Но пока мне не до того. Сейчас меня и Энджи повело совсем не туда. Атмосфера сгустилась, дышать нечем. Совесть мучает.

Энджи, почти докончив бутылку, спросила:

– Так что же мы натворили?

Поднявшись с кресла, она сжала горлышко бутылки указательным и средним пальцами и постукивала ею себя по бедру.

Я не был уверен, что готов к ответу, а потому тоже поднялся, вышел на кухню, достал из холодильника еще две банки пива, вернулся в гостиную и сказал равнодушно:

– Да убили кое-кого.

– Так просто – взяли и убили.

– Ага, взяли и убили, – сказал я. Одну банку я высадил разом, другую поставил под стол.

Энджи долила в стакан все, что оставалось в бутылке.

– Он же был уже не опасен нам?

– Нет, на тот момент – нет.

– Но мы все равно его убили.

– Все равно убили, – повторил я как попугай. Разговор мог показаться бессмысленным, но я понимал, что нам с Энджи надо выговориться. Без всякого там дерьма, без вранья, чтобы жить потом было легче.

– А за что? – спросила она.

– А за то, что он просто сволочь.

Я достал из-под стола последнюю банку пива. Хлебнул. Вкуса не почувствовал – что пиво, что вода.

– Много на свете сволочей, – сказала Энджи. – Так что, всех и стрелять?

– Нет, не получится.

– Почему же?

– А пуль на всех не хватит.

– Потом будешь острить. Мне сейчас не до шуток.

Что верно, то верно. Веселиться нам было не с чего.