Мизерере

Полицейские молчали. Пи взглянул на их лица и расхохотался:

— Что вы так скривились? Я сам делаю фуа-гра. Это не преступление. И не варварство, как полагают многие. Гуси — перелетные птицы. Их физиология позволяет их откармливать. Если бы каждый год они не набирали жир, то не перенесли бы долгих перелетов. Еще один предрассудок о так называемой человеческой жестокости…

— Вижу, вы не удивлены нашим визитом, — констатировал Касдан.

— Меня предупредили.

— Кто?

Пи пожал плечами и снова склонился над своими питомцами. Кожа у него на шее отвисла, как бородка у петуха. Это был единственный признак того, что он уже достиг «четвертого возраста» — восьмидесяти лет или больше. Пи продолжал разбрасывать каштаны. Наконец он остановился и взглянул на своих гостей:

— Кстати, откуда вы? Из конной полиции?

— Майор Касдан, капитан Волокин. Уголовный отдел, отдел по защите прав несовершеннолетних. Мы расследуем четыре убийства.

— И вы приехали ко мне сюда, в медвежий угол, наутро после Рождества. Как ни в чем не бывало.

— Мы полагаем, что эти серийные убийства связаны с Колонией «Асунсьон».

Пи коротко усмехнулся:

— Ну еще бы.

Он направился к пристройке, увлекая за собой гусиную стаю. Самцы отличались от сереньких самочек черным брюшком и головой. Генерал открыл дверь. Десяток гусей заковылял к порогу. Остальные пошли плескаться в пруду.

Он стянул перчатки и подошел к гостям:

— Я ничего не знаю. Ничем не могу вам помочь.

— Напротив, — возразил Касдан. — Вам известна история Колонии. В Чили и во Франции. Вы можете объяснить нам, почему правительство допустило проникновение во Францию подобной секты. И даже предоставило им автономную территорию. Государство с суверенными правами!

Пи повернулся к пруду, отряхивая перчатки. Вода у самого берега была темной. Чуть дальше она светлела и приобретала веселый зеленоватый оттенок. Водоросли, кувшинки, мелкие частицы сбивались в гладкую светлую ряску.

— Это долгая история.

— Мы приехали специально, чтобы ее услышать.

— Знаете, что такое «черная зона»?

— Нет, — почти хором ответили напарники.

Генерал сунул перчатки в карманы и сделал несколько шагов в их сторону. Волокин вглядывался в его глаза, словно звезды блестевшие в сероватом свете. Внезапно русскому вспомнилась цитата из Гегеля, застрявшая в памяти с университетских времен: «Эта ночь проглядывает, если смотреть человеку прямо в глаза: тогда взгляд погружается в ужасную ночь…»

— «Черная зона», — продолжал Пи, — особое место. Ничейная полоса, в которой иногда нуждаются демократии, чтобы делать грязную работу.

— Вы говорите о пытках, — сказал Касдан.

— Мы говорим о насущной опасности. В наше время такие явления, как теракты, террористы-самоубийцы, распространяются как эпидемия. По отношению к подобному врагу жалость преступна. Фанатизм — худшая форма насилия. Противопоставить ему мы можем только насилие. По возможности еще большее… Как говорил Шарль Паска, «на террор надо отвечать террором».

— Это ваше мнение.

Генерал подошел к собеседникам. Кнопки на его куртке сверкали в лучах полуденного солнца. Он спокойно улыбался.

— Скорее плоды многолетнего опыта. Главное оружие террористов — секретность. Несколько человек разрушили две гигантские башни, убили тысячи людей, унизили самую могущественную в мире нацию при помощи только этого оружия. Секретности. Есть только один способ борьбы с таким противником — заставить его говорить. Однако, несмотря на научные исследования, мы до сих пор не научились подавлять волю задержанных химикатами. Остается физическое воздействие. Никто не одобряет пыток, но они доказали свою эффективность.

— Все это, — возразил Касдан, — просто красивые слова. Вы доказываете только одно: вы ничем не лучше тех, кого преследуете.

— А кто сказал, что мы лучше? Все мы — бойцы. И с той и с другой стороны баррикад.

Волокин подумал об Алжире. Точнее, о битве за столицу Алжира. В пятьдесят седьмом году генералу Массю и его войскам, наделенным особыми полномочиями, всего за несколько месяцев удалось разрушить политические и военные структуры Фронта национального освобождения. Их оружием стали похищения, аресты, казни. Но прежде всего, систематическое применение пыток. Несомненно, политика террора оказалась эффективной.