Black & Red

Василий Блаженный…

Вид на Кремль…

Красная площадь…

– Сто лет здесь не гуляла. – Катя, выйдя из машины, подошла к гранитному парапету.

Обернулась, Ермаков был сзади. Она не успела ничего – он обнял ее, крепко обнял и поцеловал.

– Не сходи с ума, – сказала она после паузы, которая длилась дольше, чем ей бы хотелось.

– Красивый вид… Торжественный. Почти как Невская перспектива.

– Ты жил в Питере?

– Ага, – он предложил ей руку, и они тихим шагом спустились с моста и двинулись вверх по Васильевскому спуску.

Куранты на Спасской башне пробили несколько раз.

– Так у тебя сегодня почти что день рождения? – Кате хотелось как-то развеселить, растормошить его. После этого поцелуя, горького, в общем-то, поцелуя, в котором были страсть, желание, было еще что-то – только не радость…

– Предлагаешь вместе отметить? Наши мысли сходятся. Я сразу понял, мы в чем-то похожи. А чего ты в воскресенье и вдруг на работе?

Катя смотрела на него. Ответить «в общих чертах»? То, что происходит вокруг доктора Деметриоса, касается и Ермакова. Он тоже фигурант, раз ходит в пациентах доктора-психолога, в окружении которого убивают.

– У нас убийства, какие-то странные убийства.

– Ты же не ловишь бандитов – сама сказала.

– По таким происшествиям у нас все сотрудники в ружье ставятся.

– Так не говорят по-русски, – он вел ее по Красной площади церемонно. – Говоришь, сто лет тут не гуляла? Кстати, а кто твой муж?

– Я же не спрашиваю, кто твоя жена.

– Женщина. Простая и славная. Мы полтора года женаты.

– Слушай, я не…

– «И она повернулась и помахала рукой под башней с часами…»

– Что?

– Стихи. Между прочим, мои, только что сочинил.

– Женя, я люблю своего мужа. Очень люблю.

Он созерцал Минина и Пожарского.

– Мой как бы день рождения, – сказал он, – можно отметить в баре, во-он на той улице.

– Ты слышишь, что я сказала?

– Я не глухой. Это значит, нам незачем больше встречаться. Понял.

Говоря все это, он все так же ненавязчиво вел Катю за собой – на Никольскую, запруженную туристами и шопоголиками.

В уютном баре в тесном переулке, примыкавшем к Никольской, было, однако, почти пусто. Над стойкой работал телевизор. Катя вспомнила: всего неделю назад они сидели вот так с Драгоценным. Темная дубовая стойка, бокалы над ней, телевизор, футбол дурацкий.

Она была со своим мужем, а сейчас…

Ермаков – совершенно посторонний, неделю назад она и не знала о его существовании. Поцелуй там, на мосту…

«Принцесса Диана и ее любовник Доди Аль-Файед погибли 31 августа 1997 года в автокатастрофе в Париже. Процесс закрыт – присяжные английского суда решили, что виноват пьяный водитель, но есть и другая версия: Диана и Доди были убиты британской секретной службой „МИ-6“».

Телевизор над стойкой показывал новости. И новостью дня была годовщина смерти принцессы Дианы.

«Версия заключается в следующем: мотоциклист – агент „МИ-6“ обогнал в туннеле их „Мерседес“ и ослепил водителя с помощью стробирующего источника света. Потеряв управление, машина ударилась о столб. Сценарий убийства Дианы основывается на свидетельствах бывшего агента „МИ-6“ Ричарда Томлинсона, порвавшего с секретной службой, которому этот план напомнил план „МИ-6“ по несостоявшемуся покушению на жизнь Слободана Милошевича во время первого югославского кризиса, впоследствии Томлинсон был найден мертвым в своей квартире…»

– Катя. – Ермаков поднял бокал с коньяком.

И ТАМ ТОЖЕ БЫЛ МОТОЦИКЛИСТ…

Из всего, что бормотали новости, Катя вряд ли слышала и половину, но упоминание о мотоциклисте словно ужалило ее мозг.

«И там тоже был мотоциклист. А мы своего мотоциклиста не ищем. Как же это старший лейтенант Должиков оплошал – говорит, что не разбирается в марках мотоциклов…»

– Женя, а ты умеешь ездить на мотоцикле? – спросила Катя.

ОН ВЕДЬ ТОЖЕ ФИГУРАНТ ПО ЭТОМУ ДЕЛУ, РАЗ ЗАТЕСАЛСЯ В ПАЦИЕНТЫ ДОКТОРА, В ОКРУЖЕНИИ КОТОРОГО УБИВАЮТ…

– Умею, мальчишкой гонял. Эй, – Ермаков окликнул бармена, – сделайте потише, а?

– Жаль принцессу Диану.

– Поедем сейчас к тебе.

– Нет, ко мне мы не поедем.

– Предпочитаешь, чтобы нас вот так стол разделял? А если я скажу, что мне плохо?

– Я не лекарство.

– Ты мне нравишься.

– Я не лекарство… Ты не хочешь со мной просто поговорить?..

– Через столик в баре? О чем?

– О том, что произошло. Ведь что-то случилось, я же чувствую. А вдруг я смогу тебе помочь?