Гибель богов (Книга Хагена)

Зажимая широкую рану на боку, из груды тел вырвалась Ночная Всадница, сзади на петле беспомощно волочился Черный Меч; Чашу она плотно прижимала к боку левой рукой. Настоятель сделал несколько шагов ей вдогонку; он взмахнул рукой, словно метнув копье вслед убегающей; и тут, повинуясь странному наитию, Гудмунд тоже метнул свой верный крюк – туда, где могло бы быть это копье, окажись оно видимо...

В воздухе расцвел невиданный цветок, огнистый и многоцветный. Вихрясь во все стороны, брызнули струи ярких переливающихся капель пламени; стены начали рушиться. Гудмунд рванул цепь обратно и едва вытерпел ожог – настолько горяч был его нож; клинок приобрел странный зеленоватый оттенок.

В руку воина вцепились сухие, тонкие пальцы – и он увидел умоляющий взор ведьмы. Глубоко-глубоко, прямо в душу Гудмунда смотрели эти глаза и... кто до конца поймет мужской рассудок? Он подхватил своего бывшего врага и со всей быстротой, на какую оказался способен, потащил ее прочь по коридорам и лестницам, слыша за спиной вопли погони, через наполовину выжженный двор, через пустой проем ворот... Позади них несколько раз все вспыхивало – Ночная Всадница, собирая последние силы, прикрывала их отступление.

Когда они оказались за пределами монастыря, Гудмунд изо всех сил свистнул – и услышал ответное ржание своего верного коня; у воина отлегло от сердца. Он едва успел вскинуть Ночную Всадницу в седло и вскочить сам, как из ворот выбежали догоняющие. Гудмунд дал шпоры коню, позади него вновь вспыхнуло пламя, скакун рванул в галоп, замелькали необъятные древесные стволы исполинских зеленых башен; Гудмунд остановился, лишь, когда начал шататься вконец загнанный конь.

Вокруг уже тянулся обычный северный лес; погоня, если она и была, наверное, отстала; Гудмунд и Ночная Всадница сидели друг против друга. Только теперь воин мог разглядеть, какие жуткие следы оставил на ведьме этот бой. Пять длинных рубцов от удара мечами; правый бок проткнут, плащ задубел от крови, прилипнув к большой ране; одна часть лица жестоко обожжена, другая являла собой сплошной кровоподтек. С трудом двигалась правая рука, лоб пересекал глубокий порез.

Сидели молча: Гудмунд был совсем сбит с толку, а о чем могла думать Ночная Всадница – кто же сможет сказать? Тан Хаген нет-нет, да и прибегал к услугам ведьм – порой от них можно было вызнать поистине бесценные вещи; и сейчас Гудмунду надлежало, как следует расспросить ее – кто, откуда, за кем охотилась, почему напала на него, почему – на монастырь; узнать также все, что возможно, и о самом монастыре – почему его связали и заточили, что за кристаллический алтарь и все прочее...

– Прощай, воин, – вдруг шепотом, одними губами произнесла ведьма. Она неожиданно поднялась и, несмотря свои раны, явно собиралась дальше идти в одиночку.

– Погоди! – воскликнул Гудмунд. – Неужели ты ничего не расскажешь мне? Что значил этот бой?

Ночная Всадница чуть заметно усмехнулась изуродованным лицом.

– Не тебе допрашивать меня. Смертный; радуйся, что я вставляю тебя в живых. – Огненная Чаша была выразительно направлена на Гудмунда. Он замер, обездвиженный; нож-крюк был под рукой, но ведьма все равно опередила бы его. – Но запомни, – продолжала Ночная Всадница, – придет день, и твои хозяева горько пожалеют, что зеленый камень в Бруневагарском монастыре все-таки уцелел... А теперь прощай!

– Я ведь спас тебя, – глядя прямо в глаза с вертикальным зрачком, сказал Гудмунд. – Даже дикий зверь знает, что такое благодарность.

– Ты спас меня? А может, это я прикрывала тебе спину?

Гудмунд опешил; а ведьма, сделав еще несколько шагов, исчезла в зарослях – бесшумно, как это принято у ее племени.

ГЛАВА VI

Бран привел тана Хагена наверх, в высокую и чистую горницу, где пол устилали мягкие домотканые половики. Молча пододвинул к столу тяжелую лавку, поставил жбан с пивом и две глиняные кружки. Тан сел; Сухая же Рука, по-прежнему не произнося ни слова, ловко развернул одной рукой послание Хрофта и стал пристально его разглядывать. Хаген терпеливо ждал.

– Идешь усыпить Пса? – полувопросительно, полу утвердительно сказал, наконец Бран, поднимая глаза на гостя.

«Интересно, это Хрофт ему написал или он сам догадался?» – подумал Хаген и кивнул головой.

– Опасное дело, – прищурился Бран. – Ты сам-то бывал на Гнипахеллире? Нет? Жуткое место. Гиблое. Ни еды, ни воды – одна отрава. Да еще всякие страхи там от века копятся. Не знаю, не знаю... стоит ли мне туда соваться. Что еще жена скажет. – Он глянул через плечо на дверь, словно ожидая немедленного появления супруги.