Сестрички не промах

— О какой Ленке? — растерялся Иннокентий. — А… Бывшая хозяйка… Сожительница Краснова. Он неоднократно привлекался к уголовной ответственности и втянул ее в свои темные делишки. В настоящий момент Сиротина Елена Гавриловна отбывает срок в исправительно-трудовой колонии. — Иннокентий передохнул немного и спросил:

— А теперь скажи, зачем тебе эти сведения?

— Для общего развития. Я же сказала, надо знать, с кем имеешь дело.

— Да, но Краснов-то здесь при чем?

— Может, ни при чем, — пожала я плечами.

— Кстати, мой интерес к этим людям вызвал в соответствующих инстанциях недоумение, мне пришлось объяснять, зачем мне эти сведения…

— И как ты объяснил?

— Сказал, что речь идет о наследстве и я специально прибыл сюда, чтобы разыскать предполагаемых родственников.

— Молодец, — похвалила я, но Иннокентий никак не желал отвлечься от неприятной для меня темы и опять начал:

— Все-таки мне не совсем понятно…

— А вот и Евгений Борисович, — громко и с особой радостью возвестила сестрица.

— Ни слова о деле, — заговорщицки прошипела я на ухо последнему и села за стол. Но отвлекаться он не желал, нетерпеливо поглядывал в мою сторону, и чувствовалось, что, как только обед закончится, вопросы возобновятся. Следовало Иннокентия Павловича опять куда-нибудь отправить с серьезным заданием. К концу обеда я смогла его придумать. — Иннокентий, — сказала я, глядя ему в самые зрачки, — мне чрезвычайно неловко так загружать тебя…

— Лиза, — перебил он, — мое время, точнее сказать, вся моя жизнь в твоем распоряжении.

— Благодарю, — прошептала я, уронив скупую слезу. Иннокентий торопливо сжал мою руку, а Михаил Степанович вдруг грянул «Шумел, гремел пожар Московский…». Евгений испуганно подпрыгнул и, схватив поллитровку, прижал ее к груди. Убедившись, что Михаил Степанович ничего не замышляет, а просто у человека настроение и он поет, Евгений поставил бутылку на место, блаженно улыбаясь, дослушал куплет и, прошептав: «Чистый Шаляпин», окончательно угомонился, то есть расслабился и даже рискнул подпеть тихо и чрезвычайно фальшиво.

— Вот так, друг, — громыхнул Михаил Степанович, обняв хозяина после окончания песни. — Талант в землю не зароешь.

— Что да, то да, — согласно закивал Евгений и привалился к плечу новоявленного друга. Посидев так минуту в полном блаженстве, они перевели взгляд на бутылку и маетно вздохнули.

— Вы б, Михаил Степанович, водочкой не увлекались, — влезла сестрица. — Вам еще сторожить. И фундамент-то вынесут, прости Господи…

— Я свое дело знаю, — обещал Михаил, — и попрошу, Марья Семеновна, меня не учить.

— А вот как опять вора проворонишь да без обеда останешься, тогда и посмотрим, — сурово сказала я. Михаил Степанович обиделся, а Иннокентий повеселел. Вскоре после обеда, забыв задать мне беспокоившие меня вопросы, он отбыл изучать предков Сиротиной Елены Гавриловны с целью обнаружения общих родственников, а мы с сестрицей, прихватив все имеющиеся в наличии планы и карты, отправились к фундаменту.

Определить, где в начале века была кухня, оказалось делом нелегким. Прикидывая и так и эдак, мы выделили разом три места, причем на значительном расстоянии друг от друга. Фотографии демонстрировали лишь фасад дома, а планам, начертанным мужчинами нашего рода, мы не очень-то доверяли. В общем, обозначив три больших квадрата, мы решили начать поиск с первого, и начать незамедлительно. Сразу же возник вопрос: как глубоко копать? Я выдвинула версию, что слишком глубоко зарыть клад прадед не мог: во-первых, ни к чему, во-вторых, мужики — лентяи. Мышильда вроде бы согласилась, но, поморщив лоб, добавила через минуту, что дом много раз перестраивался, трижды горел и клад, ранее зарытый неглубоко, мог оказаться далеко от поверхности. Поразмышляв, мы решили копать на метр и тут же взялись за работу.

Через пару часов получилась приличная яма, с которой мы совершенно не знали что делать. Сокровищами не пахло, но всерьез мы и не надеялись, что нам повезет в первый же день. Попутно в головах возникали разные интересные мысли: например, в чем прадед зарыл сокровища? Воображение рисовало солидный кованый сундучок. Приличные сокровища просто обязаны храниться в таких сундуках, чтобы заступ, то есть лопата, с лязгом ударилась о крышку… ну и все такое. Однако ждать чего-либо путного от непутевого прадеда не приходилось, и мы сошлись на том, что вожделенного лязга можем и не услышать, но хоть бы и без него сокровища, как ни крути, все равно сокровища, и мысль о них согревала душу.