Сестрички не промах

Утром я первым делом отправилась за машиной Иннокентия, сестрица осталась приглядывать за фундаментом. Машину я поставила рядом со своим «Фольксвагеном» и, открыв дверь, занялась поисками таблеток Иннокентия Павловича от изжоги. Они были то ли в «бардачке», то ли в карманах чехлов, то ли у черта на куличках. Я немного нервничала, так как ночные события не шли у меня из головы.

— Привет, детка! — услышала я совсем рядом и обернулась, чтобы взглянуть, какому придурку взбрело в голову сказать мне такое.

Придурок оказался широким коротышкой (он-то наверняка считал себя рослым), мордастым, с тремя золотыми зубами на переднем плане, бритый наголо и очень нахальный. Одет в шорты цвета хаки и пеструю рубашку навыпуск. На ногах сандалии. Я посмотрела на него, начав с ног и закончив физиономией. Он стоял, сунув руки в карманы, и продолжал скалить зубы.

— Привет, сынок, — ласково ответила я, не спеша вылезла из машины и расправила плечи.

— Мама моя! — ахнул он, отступил на шаг, присвистнул и добавил:

— Вот это да!

— Что — да? — по-прежнему ласково осведомилась я. Ясно выразить свою мысль он не мог и, судя по всему, не сможет еще какое-то время. Я потрепала его по плечу и сказала:

— Дышите глубже, — и, хлопнув дверью машины, пошла к дому. Парень проводил меня взглядом и еще раз сказал:

— Мама моя…

В кухне сидела Мышильда, с томлением глядя в окно.

— У нас появились соседи, — заявила она. — В одиннадцатый дом народу понаехало. На красной «Тойоте». Трое. По виду — форменные бандиты и уже выспрашивали о нас.

— Откуда сведения?

— Евгений бегал за бутылкой к завтраку.

— Ясненько. Что обо всем этом думаешь?

— Думаю, ты права. Ребятки приехали по нашу душу, а троюродный гад им без надобности. Хотя черт их знает… Это все мумия… Боцман до сих пор в розыске, и, кроме нас, никто не в курсе, что он умер. Улавливаешь? Дружки интересуются, зачем он нам понадобился.

— На это есть ответ: интересовались домом, случайно заинтересовались Боцманом.

— Ага, ты этих типов не знаешь, — Мышильда с тоской посмотрела в угол и заметила:

— Никакого покоя… Теперь не покопаешь.

— Как бы не так, — рассердилась я. — Вот сейчас позавтракаем и пойдем. Кстати, с одним из соседей я, должно быть, сейчас познакомилась. А каким образом они нашими соседями оказались? Неужто какая бабка решилась их на постой пустить с такими-то лицами?

— Не бабка, — ответила Мышильда. — Бабка умерла, уже довольно давно, а дом внуку оставила. Он хотел его продать и, как видно, продал… а может, и нет, — задумчиво заключила сестрица.

— Ладно, кончай голову ломать, — решила я. — Завтракаем — и за работу.

Однако сразу после завтрака к работе нам приступить не удалось. Жара с утра поднялась до тридцати градусов. Мы отправились на речку, но она в этом месте выглядела такой грязной, с желтой пеной и огромным количеством разного мусора, не спеша плывшего мимо нас, что освежаться в ней разом расхотелось. Мы вернулись домой совершенно несчастными. Евгений, видя наше горе, посоветовал нам не падать духом, принес два ведра воды с колонки, и мы в саду под яблоней стали неторопливо обливаться из ковша. Сестрица охала и постанывала. Вскоре, кроме ее постанываний, до меня донеслись еще чьи-то. Некто, очень эмоциональный, дважды сказал:

— Е-мое. — Потом крякнул, потом взвизгнул, потом охнул:

— Убиться можно… — и все это на два голоса.

Я решительно направилась к забору, забыв надеть футболку (бюстгальтер я не ношу принципиально).

За забором послышался шорох, затем возня, кто-то нецензурно пожелал кому-то утопиться, а я, опершись на забор, заглянула в чужой сад. По ту сторону на зеленой травке сидели два стриженых придурка и во все глаза смотрели на мою голову.

— Доброе утро, — приветствовала их я.

— Здрасьте, — разом ответили они и попытались встать, потратив на это не меньше минуты, но если они и думали произвести впечатление, то у них из этого ничего не вышло: их макушки едва возвышались над забором, и на меня они взирали, по-прежнему задрав голову.

— Соседи? — спросила я.

— Ага, — ответил один. — Нет, — ответил другой. Они неодобрительно посмотрели друг на друга и выпалили:

— Соседи.

— Приятно познакомиться, — сказала я, протягивая руку через забор. — Елизавета.

Один из парней, тот, что час назад подходил ко мне на улице, торопливо пожал мою руку, заметно скривился и ответил: