Там, где лес не растет

Эория кивнула.

– Могли.

– Получилась бы волна, – сообразил молодой венн. – Такая, что лодку перевернёт?..

Эория снова кивнула.

«А то не видали мы волн… – мысленно подивился Коренга. – И была охота спасаться, точно от смерти? – Потом сообразил: – А-а, так она думает, будто я на волне в лодке неловок…»

Берега озёрного рукава скоро превратились в отвесные, словно мечом прорубленные стены. Потом эти стены сдвинулись совсем тесно, оставив щель шириной в локоть. Эория досадовала и тщетно пыталась рассмотреть, что же там дальше, за тесниной. Но каменный разлом уходил вверх прихотливым изгибом, солнечные лучи терялись высоко над головами и не позволяли заглянуть в щель сколько-нибудь глубоко.

– Прямо как колодезь, – щурясь против яркого утреннего света, сказал Коренга. – Таким же холодом тянет… – Улыбнулся и вспомнил: – У нас дома как-то девочка провалилась в узкий колодезь, ей всего два годика было. Меня к ней вверх ногами на верёвке спустили, чтобы достал. То-то я порадовался, что не вымахал в отцовскую стать…

– А что, – перебила Эория, – здорового парня или девки под рукой не нашлось? Один ты?

– Как же не найтись, конечно, нашлись, – удивился Коренга. И объяснил: – Я просто первый придумал. И мой отец всем сказал, что спускать надо меня.

– Делать нечего, – глядя на скалы, проговорила Эория. Коренгу она слушала хорошо если вполуха. – Дальше сухим путём двигаться будем.

Опять возвращаться!.. Коренга только вздохнул. Путешествовать по озеру было легко. Как-то повезёт ему на камнях, грозящих всякий миг то ли осыпаться из-под колёс, то ли превратиться в непроезжие завалы?.. И Торон был бессилен помочь хозяину, он сам еле лапы переставлял, когда отходил по нужде…

Подумав так, молодой венн внутренне слегка заметался – что ж теперь будет? – и вдруг поймал себя на том, что с привычной надеждой поглядывает на спутницу. «Правду бабушка говорила, – мрачно укорил он себя. – К хорошему быстро привыкаешь. Мальцом дурак был, старших не слушал, думал, может, кто и вправду таков, но только не я! Я всё сделаю сам и буду гордиться!.. А стоило представиться случаю – и я, оказывается, туда же. Эория мне сейчас дорогу высмотрит, Эория и одолеть её пособит… Что бы я теперь делал, если бы к её батюшке на «косатку» не угодил?.. А ведь хорохорился в одиночку дальний путь одолеть…»

Он очень обрадовался, когда Эория направила «душегубку» к берегу всего в сотне шагов от теснины, там, где берег перестал нависать над водой безнадёжно неприступным каменным лбом.

Мысль о том, каким образом они с Тороном будут сейчас подниматься наверх, пришла уже во-вторых.

– Подожди здесь, венн, – сказала Эория. – Схожу гляну для начала, что тут кругом.

«Схожу?..» На круче не было и намёка на тропку, чтобы куда-то идти. Выбоинка тут, трещинка там… До одной из этих трещинок воительница достала из лодки. Запустила пальцы, подтянулась – и с ловкостью кошки устремилась наверх.

На полпути она вдруг замерла, прилипнув к скале, посмотрела через плечо вниз и спросила:

– А что, венн, у вас тоже верят, будто из колодезя днём звёзды можно увидеть?

Коренга хмуро отозвался:

– Верят.

– И ты веришь?

– Я проверял, – потупился Коренга. – В том самом колодезе.

– Ну и как?

– Да никак. Голубое небо, и всё.

Эория засмеялась и полезла дальше наверх.

ГЛАВА 67

Бурун

Ждать сегванку пришлось долго. Коренга сидел в покачивавшейся лодочке, смотрел по сторонам и угрюмо страдал от собственной бесполезности. Сюда, в горы, весна добиралась куда медленней, чем на равнину. В лицо Коренге светило совсем уже тёплое солнышко, но с нависающей кручи свешивались сосульки. В воду с них падали капли, от капель разбегались круги. Мелкие волны плескались у подножия скалы, обросшей вместо лишайников разводами серы. Между жёлтыми пятнами виднелись фиолетовые, очень красивого цвета, распространявшие запах старой мочи. Коренгу вдруг посетила мысль, что, быть может, пройдёт много лет и ему вспомнятся талые капли, вспыхивавшие на ярком свету, а с ними и всё нынешнее путешествие… И ещё многое, что с тех пор успеет произойти…

Он посмотрел на Торона, неподвижно лежавшего в «душегубке». Перекушенное плечо пса налилось безобразным отёком и нещадно болело. Коренга взялся за борт, подтянул свою лодочку вплотную и провёл ладонью над неуклюжей повязкой, стараясь вобрать, перелить в себя его боль. Потом погладил морду Торона. Тот приоткрыл мутные глаза, лизнул его пальцы…