Там, где лес не растет

Он держал за руку женщину по имени Алавзора. На второй день тяжёлой и голодной дороги розовое платье стало сидеть на ней куда просторнее, чем поначалу. Зато в глазах проявилось осмысленное выражение, а похудевшее, обветрившееся лицо словно помолодело и начало одухотворяться былой красотой.

– Да благословит… – вместе со всеми начал Коренга… и запнулся.

Потому что горушка, на которую они поднялись, с восточной стороны падала вниз довольно высоким крутым обрухом^[46], и там, внизу, вилась в кустарнике речка. Дыхание Змея не коснулось её. Она текла не вздувшейся грязью, а обычной водой, пригодной для котлов, питья и мытья. Обрух не особенно смутил Коренгу, ведь всегда можно найти место, где высокий яр сходит на нет. И речка не была для него препятствием. Сколько он в своей доброй тележке их пересёк и больше не вспоминал! Зато дальний берег оказался таков, что лучше было совсем на него не смотреть. Русло речушки как будто пропахали сохой, отвалив все камни на ту, дальнюю сторону. Валуны в человеческий рост лежали широкой россыпью, тянувшейся в обе стороны сколько хватал глаз. Серые горбы хорошо было видно сквозь голые, красные ветки тальника, густо разросшегося среди камней словно нарочно затем, чтобы все знали, отчего низменный берег ещё именуют «тальным». Коренга нигде не видел прохода, достаточного для тележки.

Водоносы из стана государя кониса с ведёрками сновали туда и обратно, но и птицы в небе летали, так что с того?

Будь Коренга один, он бы спустился вниз и не спеша что-нибудь да придумал. Разгрузил бы пожитки, ползком и с помощью Торона понемногу переволок по камням узлы с добром, а потом и саму тележку… Но не у людей же на глазах, на позорище, на посмешище?..

Гребень холма между тем остался позади, походники спускались к обруху, торопясь в тепло и уют хоть временного, но жилья, речка и берег неумолимо приближались, и надо было прямо сейчас изобрести, как с ними поступать, а что тут изобретёшь?..

Коренга поймал себя на том, что начинает придерживать рычаги.

– Поправь одежду, венн, как ты это делаешь, когда вылезаешь наружу, – негромко проговорила Эория. – Я тебя перенесу.

ГЛАВА 36

Защита и покровительство

Коренга тоскливо огляделся, пытаясь придумать какой-нибудь иной способ переправиться через россыпь и уже понимая, что сегванка права и лучше всего будет положиться на её разумение. «Людям в пути помогай, чем сумеешь, – наставляла мать. – Но и сам помощи не отвергай, не чини обиды тому, кто для тебя захочет доброе сделать…»

Крепкая девка уже спускала пестерь с книгами на верёвке вниз с песчаного обрыва, на руки проворной Тикире. За пестерем последовал её собственный тяжёлый мешок. И наконец, опять-таки на верёвочной привязи, – Коренга в тележке, чтобы ему не искать удобного съезда с кручи. Эория распускала бечеву, для надёжности прокинутую по спине, и удерживала тележку до того играючи, что молодой венн поневоле вспоминал Ириллира в мешке. Двумя руками она его за борт выбрасывала, или, может, достало одной?..

Обрух, как и полагалось ему, время от времени рушился, уступая воде, что точила сплочённые пласты и глыбы песка. Там и сям клонились цеплявшиеся корнями деревья, а иные уже лежали внизу, загромождая речушку и нависая над ней. Были трухлявые стволы, склизкие и облезлые, грозившие рассыпаться под ногой, но были и совсем свежие. По одному такому мостику Шатун как раз вёл свою знатную госпожу, а Ёрш с Перекатом, торопясь к кострам, прыгали впереди через камни. Ни тому, ни другому совесть не шепнула задержаться ради старика и калеки.

Эория спустила Коренгу не абы куда, а к небольшому омутку за грядой недавнего оползня, где по крайней мере не валялись подгнившие брёвна и на другом берегу до валунов было целых два шага ровного места. Пока сегванка ехала вниз по песку и сматывала верёвку, Коренга успел переправиться через омуток, выполоскать и плотно закрыть свой черпачок. Эория без лишних слов наклонилась, позволяя обхватить себя за шею, и вынула его из тележки. Никчёмные ноги венна безвольно мотнулись в воздухе, тощие, обутые в мягкие меховые чуни, подошвы которых никогда не проминались о землю. Коренге тошно было смотреть на свои ноги, он отвёл взгляд и близко увидел волосы Эории, густые, роскошные, – отцова порода, – только не тёмные, как у Двадцатибородого, а очень светлые, пепельно-золотистые. Коренга невольно ощутил запах этих волос, отчего-то смутился до жаркого прилива крови к щекам и, не зная, на что бы ещё посмотреть, разыскал взглядом Торона. Пёс следовал за ними, осторожно перепрыгивая с валуна на валун. Спутанные крылья дёргались под попонкой. Торон всё пытался расправить их, чтобы помогали удерживать равновесие, но Коренга мысленно приказал ему потерпеть. К людям, накрытым бедой вроде теперешней, не стоит подходить ни с телятами о двух головах, ни с говорящими змеями, ни с крылатыми псами. Охнуть не успеешь – окажешься во всём виноват.

---

46 Обрух – от слова «рушиться», то же, что обрыв.