Отставив бутылку на ночной столик, он стал ждать. И когда телефон зазвонил в третий раз, поднял трубку.
— Mister Hansen?
— Yes.
Тремя пальцами Харри сжимал бутылочку. Потом запрокинул голову и вылил содержимое в глотку. А спустя четыре секунды уже стоял над унитазом, выблевывая самолетный обед.
Портье указал на уголок отдыха возле фортепиано, где в кресле, выпрямившись, сидела маленькая седая женщина с черной шалью на плечах. Спокойные карие глаза смотрели на Харри. Он остановился у столика, на котором стоял транзисторный приемничек. Бойкие голоса комментировали спортивную передачу, наверно футбольный матч. Звуки радио смешивались со звуками фортепиано, пальцы пианиста скользили по клавишам — он наигрывал попурри из классических кинохитов.
— «Доктор Живаго», — сказала женщина, кивнув на пианиста. — Красиво, правда, мистер Хансен?
Английское произношение и интонация по-школьному правильны. Она слегка улыбнулась, словно сказала что-то забавное, и деликатным, но решительным жестом пригласила его сесть.
— Вы любите музыку? — спросил Харри.
— А разве не все ее любят? Я преподавала музыку. — Она наклонилась к приемнику, прибавила громкость.
— Боитесь, что нас подслушают?
Она снова выпрямилась.
— Что вам нужно, Хансен?
Харри повторил историю о наркодилере возле школы и о своем сыне, чувствуя, как желчь свербит в горле, а собачья свора в животе бешено лает, требуя еще. История звучала неубедительно.
— Как вы меня нашли? — спросила она.
— Один человек из Вуковара подсказал.
— Откуда вы?
Харри сглотнул. Язык сухой, распухший.
— Из Копенгагена.
Она посмотрела на него. Харри ждал. Чувствовал, как между лопатками пробежала капля пота, еще одна выступила на верхней губе. К черту все это, ему требуется лекарство. Сию минуту.
— Не верю я вашей истории, — наконец проговорила она.
— Ладно. — Харри встал. — Мне надо идти.
— Подождите! — решительно остановила его маленькая женщина и жестом велела сесть. — Это не означает, что у меня нет глаз.
Харри сел.
— Я вижу ненависть, — продолжала она. — И скорбь. И чую спиртное. Про сына я верю. — Она коротко улыбнулась. — Чего вы хотите?
Харри постарался взять себя в руки:
— Сколько это стоит? И как быстро будет исполнено?
— Смотря по обстоятельствам, но специалиста лучше, чем у нас, вам не найти. Цена — от пяти тысяч евро плюс накладные расходы.
— Отлично. На следующей неделе?
— Пожалуй… срок несколько маловат.
Женщина помедлила буквально долю секунды, но этого было достаточно. Чтобы он все понял. И она поняла, что он понял. Радиоголоса захлебывались от возбуждения, публика ревела. Явно забили гол.
— Или вы не уверены, что ваш специалист сумеет так скоро вернуться? — спросил Харри.
Она долго смотрела на него:
— Вы до сих пор служите в полиции, верно?
Харри кивнул:
— Я инспектор в Осло.
Возле глаз у нее дернулась мышца.
— Но для вас я не опасен. Хорватия вне зоны моей юрисдикции, и никто не знает, что я здесь. Ни хорватская полиция, ни мое непосредственное начальство.
— Так чего же вы хотите?
— Договориться.
— О чем? — Она нагнулась, убавила громкость радиоприемника.
— О вашем специалисте и моей мишени.
— Что вы имеете в виду?
— Обмен. Ваш специалист на Юна Карлсена. Если он перестанет преследовать Карлсена, я дам ему уйти.
Она вскинула бровь:
— У вас там масса людей против одного моего, господин Хансен. И вы боитесь?
— Мы боимся кровопролития. Ваш специалист уже убил двоих людей и порезал одного из моих коллег.
— Но… — Она осеклась. — Нет, не может быть.
— Если вы не отзовете его, будут еще трупы. И одним из них будет он сам.
Она закрыла глаза. И долго сидела так. Потом вздохнула:
— Если он убил вашего коллегу, вы будете мстить. Как же мне поверить, что вы исполните свою часть уговора?
— Меня зовут Харри Холе. — Он положил на стол свой паспорт. — Если станет известно, что я был здесь без разрешения хорватских властей, дипломатический скандал обеспечен. А я останусь без работы.
Она достала очки.
— Значит, вы готовы сами стать заложником? Похоже, вы не врете, господин… — Она надела очки, прочитала в паспорте: —…Харри Холе.
— Вот о чем я хочу с вами договориться.