Никогда не разговаривай с чужими

Джон работал в саду уже полчаса, пропалывая розарий. Он укладывал вырванные сорняки в тележку, когда услышал телефонный звонок. Он колебался, надо ли бежать к телефону, но вдруг это Дженифер? Вдруг она хочет изменить время встречи в субботу или даже день? А если она решила вместо этого прийти сюда?

Руки были в грязи, грязь забилась под ногти. Неужели нельзя работать в перчатках? Не теряя времени на мытье рук, Джон вбежал в дом. У него перехватило дыхание от перспективы услышать ее голос. У нее был необыкновенный голос, мягкий, тихий. Он никогда не слышал в нем раздраженных ноток, но когда возбуждение становилось невыносимо сладостным и нестерпимым…

Он поднял трубку грязной рукой. Нет, это была не Дженифер. Это был Марк Симмс. Джон с трудом сдержал вздох разочарования.

13

Манго бродил по Убежищу в ожидании Грэхема О'Нила. Сгущались сумерки, и разглядеть что-нибудь вокруг становилось труднее. Убежище находилось в старом многоквартирном доме с низкими потолками и маленькими, отвратительной планировки комнатами. Последние жильцы оставили в квартирах достаточно мебели, такой же старой, как дом. Манго, ожидая агентов, иногда заходил в эти комнаты. Ему нравилось безлюдное, пришедшее в упадок жилище со следами прежней жизни. Старый шезлонг с розовой шелковой обивкой, установленный на кирпичи взамен сломанных ножек. Комод, в котором все ящики, кроме одного, отсутствовали. Занавески, превратившиеся в лохмотья, изъеденные молью. Окна, затянутые невесомой паутиной. Если собрать ее рукой, на ладони оставалась лишь сухая серая пыль, и тогда сквозь мутные стекла окон можно было разглядеть реку, похожую на металлическую извивающуюся ленту, верхушки еще обнаженных, но красноватых от почек деревьев, шпили собора и башню с электронными часами. Часы постоянно подмигивали зелеными огоньками цифр и показывали сейчас шесть сорок две и одиннадцать градусов.

Очень узкая и очень крутая лестница вела наверх в мансарду, где под протекающей крышей находились две или три спальни. Уголок напоминал его собственную комнату, если бы не пустота и заброшенность, как и во всем этом умирающем доме. Через люк в потолке с крыши спускалась подвесная веревочная лестница. Нижний край лестницы был поднят и закреплен за верхнюю ступеньку, но Манго несколько раз выдергивал его из крепления и забирался на крышу. Часть крыши была плоской со сломанным металлическим ограждением. Но однажды кто-то из прохожих заметил Манго на крыше и стал показывать пальцем. После этого Манго прекратил свои вылазки. Он боялся, что об этом сообщат хозяину и тот прикажет смотрителю заколотить люк наглухо.

Часа через два совсем стемнеет. Манго, сидя в кухне за скользким, покрытым слоем жира столом, размышлял, зачем это Медузе или Дракону потребовалось забрать лист с перечнем тайных имен агентов. Он хотел дописать в него имена двух новых членов из четвертого начального класса, Ящера и Грифона. Хотя, возможно, такие вещи лучше держать в голове.

Он вряд ли услышит, как войдет Грэхем. Для всех агентов из списка считалось постыдным обнаружить себя, они учились появляться бесшумно. К тому же дверь приоткрыта. Все входные двери в блоке домов, который числился под номером пятьдесят три, были заперты на замок и вдобавок заколочены двумя перекрещивающимися досками, и только на одной двери доски еле держались на гвоздях. Именно поэтому они и выбрали эту дверь, легко отодрав обе доски. Чарльз Мейблдин, привычно воспользовавшись кредиткой, отпер замок. Наблюдая за тем, как он это делал, Манго с досадой задавал себе вопрос: почему же он сам не такой способный? По правде говоря, Манго никогда не испытывал антипатии к ребятам младше его, не был к ним пристрастен и не допускал их унижения. Их проступки он объяснял тем, что они еще малыши. Однако ему и в голову не приходило назвать Чарльза малышом. Наоборот, ему почему-то казалось, что Чарльз никогда и не был ребенком, что сейчас ему лет тридцать и он родился уже таким. Было в нем что-то холодное, отчужденное, не то чтобы снисходительное — Манго подыскивал слово, — возможно, расчетливое. Грэхем О'Нил испытывал к нему то же самое. Они вообще одинаково чувствовали людей и события. Вероятно, поэтому и сошлись, стали друзьями. Отец Грэхема до сих пор дружил с одноклассниками, и Манго очень нравилось такое постоянство и надежность.

О'Нилы жили не в городе, а где-то в Норфолке. Грэхем и Кит уже завтра уезжали с родителями, которые вернулись из Саудовской Аравии и сейчас остановились у тетки в Хартленде. «Грэхему, возможно, трудно удрать из дому, — подумал Манго. — Неизвестно, какая там сейчас обстановка».