Никогда не разговаривай с чужими

— Гм, — не нашелся что сказать Манго. Он думал, что только ему одному нравятся красивые женщины и только он будет нравиться им, когда придет его время думать о всем таком. Какой-нибудь высокой стройной блондинке с длинной шеей и волосами до талии, с большими зелеными глазами. Рози Уайтекер явно не в его вкусе.

Мальчики получили свои пакеты с рыбой и чипсами и прошли к столику в дальнем конце от Гая и Рози. Парочка, сидевшая за ним, только что ушла, и столик освободился.

— Знаешь, а Дракон никогда бы не заговорил с ними, — сказал Грэхем, как только они сели.

— Ты это о чем?

— Ну, если бы он увидел их, как мы, он бы прошел мимо, не сказав ни слова.

— Это невежливо, — заметил Манго.

— А ты не думаешь, что за ним это замечается?

— Ну, не знаю. Так прямо я не могу сказать. Он, вообще, какой-то странный. — Манго хотел добавить кое-что из своих наблюдений за Чарльзом Мейблдином в последнее время, что у того, как ему кажется, вообще простые человеческие чувства отсутствуют, но посчитал неосторожным говорить об этом с Грэхемом. Незачем — это нелогично и несправедливо, он знал, — совать свой нос в дела Чарльза Мейблдина и узнавать причину, по которой он изменил Штерну. Причина может быть и не ярко выражена. Нет ничего общего у Кима Филби и Чарльза Мейблдина. Филби делал свою работу ради идеала коммунизма, в то время как Чарльз Мейблдин предал Штерна ради власти и славы. Конечно же, он — Манго — только выиграл от измены Чарльза Мейблдина. И весь Лондонский Центр выиграл. И он не вправе осуждать поведение агента, который взял имя Дракон.

— Это лучший скат, которого я ел здесь за все время, — сказал Грэхем, и Манго кивнул, соглашаясь.

14

Из окна, которое, казалось, занимало всю стену, открывалась картина Хартлендских Садов, раскинувшихся внизу со своими тропинками, газонами, рощицами, широкими аллеями, террасами и большим домом, в котором сейчас разместились галерея и ресторан, а раньше он принадлежал семье Дугласа — первого мэра. «Хороший выбор сделал Марк Симмс, когда, вернувшись в город, занял эту квартиру», — заметил Джон. Фонтильский Двор стоял на возвышенности, и со всех его балконов можно было любоваться великолепным видом Садов.

В этот дом Джон попал неожиданно. Позвонил Марк, пригласил его выпить вместе и назвал паб. Джон отказался бы от встречи, но не смог сразу придумать причину. Он обычно никуда не ходил, если следующий день был рабочим. Центр садоводства открывался в девять, но ему нравилось приходить за полчаса до начала работы. Джон неохотно согласился, но с условием, что долго не задержится. «Бурчу, как старуха», — сказал он себе, положив трубку, и тут же вспомнил, как ненавидела Дженифер это выражение. Она говорила, что это сексизм.

— Почему старуха, а не старик? Ты полагаешь, что она глупее, чем он?

Марк перезвонил через десять минут. Он изменил решение и в этот раз звонил, чтобы пригласить Джона к себе домой. Они смогли бы разойтись позже, если понравится, убеждал он. Это не совсем устраивало Джона, Марк жил на добрые четыре мили дальше, а поскольку они собирались пить, на «хонде» ехать нельзя.

Почему Марк так скоро захотел снова встретиться с ним? Ведь только в понедельник они провели вечер вместе с Колином. Конечно, это мог быть просто долг вежливости за его гостеприимство.

В конце концов Джон поехал все-таки на «хонде», решив выпить только пива или стакан вина, или что там будет предложено. Для него это жертва небольшая, не такой уж он любитель выпивки. В последний момент он надел куртку Дженифер. Хоть для этого времени года вечер теплый, но кожаная куртка не будет лишней. Синяя куртка была модной и удобной, и он вспомнил, как неуютно чувствовал себя в прошлый раз рядом с великолепным, со вкусом пошитым костюмом Марка.

Дорога петляла вокруг Хартлендских Садов, взбираясь на вершину Фонтильских высот. Сквозь деревья виднелись огромные поляны бледно-желтых и белых нарциссов. Вдоль дороги тянулась живая изгородь из терновника и дикой сливы. Деревья пышно цвели. Но их цветение не было похоже на сплошной снегопад, как у боярышника или бузины. Как будто сетчатое покрывало из цветов повисло на черных ветках. Оставалось уже менее двух суток до его встречи здесь, в Садах, с Дженифер. «Я не собираюсь приходить первым, — думал Джон. — И не приеду к половине третьего, чтобы полчаса бродить в ожидании. Я устою от соблазна и подойду к главному входу без двух минут три…»