— Но если это мирная компания, — отчаянно вскричала она, — что ты собираешься делать?
— Я собираюсь опустить подъемный мост и пригласить их войти, — сухо ответил он.
Она впилась пальцами в могучие плечи:
— Пожалуйста… не причиняй им вреда…
— Дженнифер, — с усилием проговорил он, но она обвила его руками, прижала к себе и закричала в истерике:
— Не причиняй им вреда! Ты дал мне слово! Я сделаю все, что ты пожелаешь… все… только не причиняй им вреда!
Доведенный до белого каления, Ройс отстранил ее и схватил за подбородок.
— Дженнифер, единственный удар, который будет нанесен нынче вечером, ранит мою гордость. Мне многого будет стоить открыть ворота, опустить мост и позволить твоему отцу войти в мой дом.
— Ты не заботился о его гордости, — в бешенстве возразила Дженни, — когда лез на башню Меррика и вытаскивал меня оттуда! Как ты думаешь, что он чувствовал? Неужто гордость твоя так безмерна, что ты не можешь ею поступиться лишь на несколько часов, лишь один раз?
— Могу.
Единственное это слово прозвучало так спокойно и убедительно, что неудержимая паника наконец отпустила Дженни. Она сделала длинный, глубокий вдох, прижалась лбом к его груди и кивнула:
— Я знаю, ты не захочешь причинить вред моим родным. Ты дал мне слово.
— Да, — подтвердил он, обнял ее и быстро поцеловал. Пошел к двери, остановился, уже взявшись за ручку, помедлил и произнес непререкаемым тоном:
— Оставайся здесь, пока я за тобой не пришлю. Я велел привести монаха, чтобы он засвидетельствовал, что мы действительно и законно обвенчаны, однако эмиссары наших королей наверняка пожелают увидеть тебя, убедиться, что ты в целости и сохранности.
— Хорошо, — согласилась она и поспешно добавила:
— Отец будет в ужасном настроении, но Уильям очень добр и редко теряет выдержку. Мне бы хотелось увидеться с ним, прежде чем они уедут, поговорить и передать весточку Бренне. Ты позволишь ему подняться сюда?
Он кивнул:
— Если сочту разумным, позволю.
Разгневанно-громкие голоса мужчин, грохотавшие в зале, доносились до спальни, где металась, ждала, вслушивалась и молилась Дженни. К голосу отца — грозному, бешеному — присоединялись сердитые голоса ее братьев, лорда Гастингса, лорда Дугала. Низкий голос Ройса, твердый и властный, перекрывал рев, а потом наступило молчание… страшное, предвещающее беду молчание.
Зная, что можно понаблюдать за происходящим, если выйти из спальни и пробраться на галерею, Дженни направилась было к двери и нерешительно заколебалась.
Ройс дал ей твердое обещание не причинять вреда никому из ее семейства, попросив взамен лишь одно — чтоб она оставалась здесь. Наверно, нехорошо было бы поступиться его желанием.
Отдернув от двери руку, Дженни повернула обратно и снова заколебалась. Все-таки можно соблюсти интересы обеих сторон, если попросту чуть отворить дверь, не выходя из спальни. И она осторожненько повернула ручку, приоткрыв створку дюйма на два.
— Брат Грегори засвидетельствовал, что чета обвенчана, — говорил лорд Гастингс, английский эмиссар короля Генриха. — Выходит, что Клеймор поступил соответственно букве договора, если не истинному его духу, тогда как вы, лорд Меррик, задумав спрятать дочь от ее законного супруга, нарушили и дух, и букву.
Шотландский эмиссар бормотал что-то утешительное и умиротворяющее, но отец Дженнифер злобно выкрикивал:
— Вы, свиньи английские! Моя дочь сама выбрала монастырь, умоляла меня отослать ее. Она готова была вступить в брак, но на то ее святое право — предпочесть избрать Господа Бога своим владыкой, ежели пожелает. Ни один король не может лишить ее права провести жизнь в уединении и служении Богу, и вам это известно! Приведите ее сюда! — прокричал он. — Она скажет вам, что это был ее собственный выбор!
Слова его пронзили сердце Дженни как отточенный меч. Теперь ясно — он и вправду намеревался запереть ее до конца дней, даже не сообщив о своем намерении; он сознательно собирался пожертвовать ее жизнью из мести врагу. Его ненависть к чужаку пересилила любовь к дочери.
— Приведите ее сюда! Она скажет вам, что я говорю правду! — гремел отец. — Я требую, чтобы ее привели! Варвар возражает, ибо знает, что жена ненавидит его и подтвердит мои слова!
Низкий голос Ройса был полон такой спокойной уверенности, что Дженни почувствовала, как раздирающая ее боль, вызванная предательством отца, блаженно стихает.