Мятежная страсть

– Я не могу повторить их, – отмахнулся граф. – Они более чем оскорбительны для моей милой дочери. Он почему-то невзлюбил ее, и я не могу понять почему.

Бредфорд ничего не сказал. Он пытался сдержать обуревающий его гнев, отлично зная всю подноготную интриг Франклина.

– Хорошо, мой мальчик, пусть все же она появится в Лондоне хотя бы ненадолго с визитом. Иначе Мило сойдет с ума. Вы ведь заглянете к нему, не правда ли?

– Мне очень жаль разочаровывать вас, но в ближайшее время это совершенно невозможно.

– Поступитесь своей гордостью, Бредфорд! Имейте хоть толику сострадания. У вас впереди целая жизнь, и вы еще успеете выяснить отношения с моей дочерью. А сейчас заключите с ней перемирие. Мило отнюдь не так крепок и молод, как вы. Ему осталось совсем немного, и он четырнадцать лет ждал возвращения Кэролайн. Он любит ее не меньше, чем я.

По выражению лица графа было заметно, что он готов как следует поколотить Бредфорда и тем привести в чувство. Бредфорд поколебался мгновение под свирепым взглядом графа, но потом все же решился:

– Мы с Кэролайн порой расходимся во взглядах, но вовсе не поэтому ее здесь нет.

И Бредфорд медленно, не давая прервать себя, изложил истинные причины отсутствия жены. Он рассказал, как кто-то толкнул ее на ступенях лестницы в доме Клаймеров, подробно описал «происшествие» с каретой, привел на память отрывки из полученных Кэролайн писем с угрозами, а завершил рассказ выводом, что за всем эти стоит Франклин.

– Случись что с Кэролайн, больше всех выиграл бы именно он, – объяснил Бредфорд. – Мне удалось выяснить из разных источников, что маркиз собирается завещать Кэролайн довольно большую сумму денег и уже отдал распоряжение своим поверенным изменить завещание в ее пользу. Франклин и Лоретта знают об этом. Поместье и титул, разумеется, отойдут к Франклину, но, не имея средств, ему придется затянуть потуже пояс и проститься с прежними привычками. Лоретта довольно крупно играет, ее карточные долги соизмеримы с размерами наследства, и эти стервятники – профессиональные игроки – допускают ее в свой круг только благодаря подписанным ею обязательствам выплатить долг, как только маркиз оставит этот мир.

По мере рассказа Бредфорда Брэкстон все глубже и глубже погружался в кресло, а под конец в отчаянии закрыл лицо руками.

– Маркиз питает отвращение к своему брату и его бесконечным любовницам и знает о пагубной склонности Лоретты к игре.

Граф покачал головой, по лицу его медленно и беззвучно катились слезы.

Бредфорд, испугавшись за тестя, поспешил несколько успокоить его.

– Сэр, все далеко не так плохо, как кажется, – утешил он. – Кэролайн надежно охраняют, а Франклин не сможет сделать и шагу, как я буду тотчас же знать об этом. Правда, у меня нет достаточных доказательств его вины, но я думаю вызвать его на дуэль и покончить с ним раз и навсегда.

Брэкстон снова покачал головой.

– Нет, вы меня не понимаете. Почему она ничего не сказала мне? Я мог бы отправить ее назад еще до того, как она вышла замуж. – Голос его был полон страха и отчаяния. – Я мог бы…

– Отправить ее обратно? В Бостон? – Бредфорд с трудом понимал графа. В сердце его закрался страх, и он рывком поднял своего тестя из кресла. – Расскажите мне все! Вы ведь что-то знаете, не так ли? Ради Бога, скажите мне, что у вас на уме!

– Это все произошло очень давно, и я ждал, пока умрет последний участник этого дела, и только потом разрешил ей вернуться. Прошло много лет, но я помню все, как будто это было только вчера. Совсем незадолго до того умерли моя жена и сын, и мы с Кэролайн перебрались в наше поместье. Я тогда навлек на себя множество невзгод своими радикальными взглядами по вопросу Ирландии, и Перкинс, один из противостоявших мне политических деятелей, довольно жестко реагировал на мое вмешательство в дебаты. Он арендовал в Ирландии много земель, куда больше любого другого дворянина, а решения, которые я поддерживал и которые только что прошли, давали католикам-ирландцам право владеть своей собственной землей. Я знал, что Перкинс меня ненавидит, но не представлял, каким дьяволом он был на самом деле. Всему свету он казался вполне добропорядочным гражданином.

Граф откинулся на спинку своего кресла и снова закрыл лицо руками. Бредфорд заставил себя быть терпеливее. Он подлил виски в стакан тестя и подал ему. Граф отпил изрядный глоток и продолжил рассказ: