Лес мертвецов

На улице Милан Жанна забрала свой «твинго», все еще припаркованный у самого подъезда. На какое-то мгновение ей захотелось вернуться на пепелище. Но едва представив себе обугленное здание и запах гари, она передумала.

Резко тронув машину с места, она помчалась на набережную Орфевр. Через двадцать минут припарковалась во дворе дома № 36. С трудом поднялась по лестнице. На нее косился каждый встречный легавый. Не так часто здесь встретишь судью, к тому же с обгорелыми волосами и в закопченной, как у трубочиста, одежде.

— Ты мне отксеришь документы?

— Даже не знаю…

Райшенбах переминался с ноги на ногу в своем кабинете, плохо выбритый, с блестящими от геля волосами. Перед ним лежали две толстенные папки с документами по делу каннибала.

— Только основные протоколы.

Полицейский не двинулся с места. Жанна наклонилась вперед:

— Теперь или никогда, Патрик. Факты тебе известны. Убийца напал на Франсуа. — Она треснула по столу кулаком. — Он не мог далеко уйти. Отксерь мне эти чертовы документы, пока у нас не забрали дело! Через пару часов назначат нового следственного судью и все это передадут какому-нибудь центральному управлению. Мы уже ничего не сможем сделать.

Райшенбах задумчиво наморщил лоб. В этом легавом было что-то располагающее, притягательное. И в то же время опасное: «глок» на поясе, широкие, как лопаты, ладони. Жанна знала, что в ходе оперативных действий он не меньше трех раз пускал в ход оружие.

— Оставайся здесь, — сказал он наконец и взял папки. — Схожу за чистой бумагой.

Ксероксы на набережной Орфевр заправлены гербовой бумагой. Чтобы снять левые копии, нужна обычная бумага. Об этом известно всем газетчикам, ведущим журналистские расследования. И судьям, которые, как она, любят ходить по краю.

Капитан вскоре вернулся, держа в каждой руке по папке. Оригиналы и ксерокопии документов. Жанна просмотрела их. Здесь было все. Протоколы допросов свидетелей. Результаты вскрытия. Выводы криминалистов. Фотографии жертв. Обзоры опросов, проведенных в окрестностях каждого места преступления. И снимки с мест преступления, в особенности странные надписи на стенах. Над этим придется работать до самого вечера. Одной в своем кабинете.

Она взглянула на часы. Полдень. Прежде всего надо выяснить, какую именно связь между тремя жертвами установил Тэн.

«Ты не представляешь, что я обнаружил… Он выбирает их не наугад. Вовсе нет. У него есть план!»

— Если я дам тебе два мобильных номера, ты сможешь получить детализацию последних звонков?

— Мне нужно судебное поручение.

— Проведи запрос по другому делу. Сам что-нибудь придумай.

— Не психуй.

Жанна написала первый номер на стикере. Райшенбах удивился:

— Я его знаю. Это же…

— Номер Франсуа Тэна.

— Совсем сдурела? Мы не можем…

— Слушай сюда. Вчера Франсуа обнаружил что-то очень важное. Все сгорело вместе с его квартирой. Остались только его телефонные звонки. Сечешь?

— Это плохо кончится. А другой номер?

Жанна написала фамилию и координаты Антуана Феро.

— Кто такой?

— Потом объясню. Пока запроси детализацию и местонахождение мобильного.

— Я рискую работой, — заметил легавый, засовывая оба стикера в карман.

— Но не шкурой. Подумай о Франсуа. И последнее: я ищу адвоката по имени Хоакин, испанского происхождения, практикующего в Париже.

— Хоакин, а дальше?

— Фамилии не знаю. Поручи это кому-нибудь из своих людей.

Райшенбах черкнул пару слов на клочке бумаги. Жанна сунула под мышку папку с ксероксами.

— Я еду в суд. Свяжемся, когда будут новости.

На автомагистрали Жанне пришлось лавировать между машинами, упорно не желавшими превышать предельную скорость пятьдесят километров в час. По мосту Альма она пересекла Сену. Площадь Этуаль. Порт-Майо. Проспект Шарля де Голля. Кольцевой бульвар… Жанна выжимала из своего «твинго» все, что могла. Мотор ревел, словно время, которое она пыталась обратить вспять. Перерыть. Обыскать. Обогнать. Чтобы к концу дня найти ключ. Установить, что было общего у всех трех жертв. Раскрыть план убийцы.

Парковка Нантерского суда. Жанна бросилась к лифту, держа документы под мышкой и забросив сумку за плечо. Душ она так и не приняла. От нее разило гарью, потом, страхом. В кабине никого, и слава богу. Только бы не выслушивать дежурные выражения скорби, пустые рассуждения о судьбе и прочую чушь. Даже здесь, у тех, кто постоянно сталкивался с преступлениями и насилием, мозгов хватало лишь на банальные соболезнования.