Смерть и немного любви

К ним, высоко подняв огромный букет роз, шел известный кинорежиссер, ведя под руку свою очаровательную жену, не менее известную актрису.

– Костик! – обрадованно кинулась к нему Моспанова, и Настя, воспользовавшись тем, что фотохудожница отвлеклась, тихонько отошла и принялась искать своих.

Они долго ходили по выставке, разглядывая работы Аллы Моспановой. Надежда Ростиславовна то и дело останавливалась, встречая знакомых и застревая возле них с разговорами.

– Моя дочь Анастасия…

– Мой муж Леонид…

– Моя дочь и ее муж…

Настя пожимала руки, вежливо улыбалась и мечтала только об одном – скорее уйти отсюда. Вернуться домой, надеть уютный удобный халат и сесть на кухне с уютным родным Лешиком, смотреть, как он раскладывает пасьянс «Могила Наполеона», молча курить и думать о своем. Об убитых невестах. О женщинах, получивших угрожающие письма. О взломанной фотолаборатории и украденных негативах.

В какой-то момент ей удалось отключиться от шумной толпы, наклеив на лицо вежливо-приветливую улыбку, и погрузиться в размышления. Итак, вариантов всего три.

Первый: кто-то валяет дурака и пишет невестам письма с угрозами, желая сделать им гадость. А кто-то другой по совершенно другим мотивам совершает два убийства, которые просто случайно совпадают по времени с получением очередных писем. Маловероятно, слишком много совпадений. Убийства случайно совершены именно в тех загсах, где выходят замуж невесты, накануне получившие письма. Хотя чего в жизни не бывает!.. Вероятность мала, но она есть, и отбрасывать ее нельзя.

Второй вариант: преступник-хулиган пишет письма, теша тем самым свою природную злобу, а преступник-убийца узнает об этом и использует в своих целях, чтобы сбить с толку следствие.

И вариант третий: преступление готовилось давно, но возможность совершить убийство появилась только сейчас. Тогда какой смысл в этом преступлении? Против кого оно было направлено? В первых двух случаях мишенью вполне могла быть Элена Бартош. Уж слишком много людей не хотели этой свадьбы. Да и Латышев зачем-то отирался возле загса. При третьем варианте вообще ничего не понятно. Больная психика? Бред мести?

– Мама, откуда можно позвонить? – спросила она, бесцеремонно хватая Надежду Ростиславовну за рукав, несмотря на то, что она была увлечена беседой с каким-то седым смешным коротышкой.

– Внизу у входа есть телефон, – ответил ей коротышка, махнув рукой в сторону лестницы.

Настя, не обращая внимания на удивленные взгляды родителей и мужа, стала протискиваться сквозь толпу к лестнице.

– Юра, – быстро сказала она, когда Коротков снял трубку, – запроси в загсах все сведения за три года о парах, которые подали заявление, но не явились на регистрацию.

– Погоди, – оторопел Коротков от ее натиска, – ты откуда звонишь? Ты же собиралась на какой-то светский раут?

– С раута и звоню. Сделаешь?

– Ну ты, мать, в своем репертуаре, не отдыхается тебе. Может, объяснишь, до чего додумалась?

– Не сейчас. Позвони мне домой после одиннадцати, расскажу.

Она вернулась наверх и с трудом разыскала свое семейство, которое за время ее отсутствия успело переместиться в соседний зал.

– Мам, а конец скоро? – робко спросила она.

Надежда Ростиславовна кинула на нее строгий взгляд, не допускающий никаких возражений.

– Нет, еще фуршет и аукцион лучших работ Моспановой.

– Это надолго?

– Не меньше двух часов, а то и все три.

– Мама… – взмолилась она.

– Ну ладно, – внезапно смягчилась мать. – Иди уж. Я вижу, ты действительно мучаешься. Смотреть жалко.

Настя обрадованно схватила Чистякова под руку и потащила его к выходу.

– Садистка, – объявил он, садясь в машину и включая зажигание. – Поесть на халяву не дала. Будешь за это готовить ужин.

– Буду, – согласилась она. – Можешь из меня веревки вить, я на все готова.

– Из тебя совьешь, как же, – усмехнулся он. – Удавиться проще.

– Ты что, Лешик, – насторожилась она. – Ты чем-то недоволен? Хотел остаться?

– Конечно, хотел. Я посмотрел каталог аукциона и выбрал совершенно изумительный пейзаж. Хотел тебе подарить. А ты… Никогда у меня с тобой ничего не получается.

– Прости, милый.

Ей стало неловко. Она ласково погладила мужа по волосам и потерлась носом о его плечо. Леша молча вел машину, лицо у него было расстроенное.

– Ну прости, Лешенька. Ну я дура. Что ж теперь сделаешь?