Личные мотивы

– Что тебе сказали? – поинтересовался Петр.

– Дали ценное указание выяснить содержание их разговоров, – усмехнулась Линда. – Можно подумать, у нас с тобой не уши, а локаторы. Наружное наблюдение – это одна песня, а содержание их интеллектуальных бесед – совсем другая, для этого и техника нужна, и платить за это должны отдельно. Позови официанта, закажем чай.

– И десерт, – лукаво улыбаясь, добавил Петр.

– Никаких десертов, нам с тобой нельзя.

– Ну, тебе нельзя – я понимаю, но мне-то почему нельзя? – возмутился он.

– У тебя холестерин и печень.

– Печень любит сладкое, – возразил он.

– Я сказала «нет»! – отрезала Линда. – Посмотри, как там они, не собираются уходить? Счет еще не просят?

Петр кинул взгляд за ее спину, туда, где сидели объекты их интереса.

– Нет, сидят, болтают. О чем-то умном.

– Почему ты решил?

– У него лицо серьезное, а у нее заинтересованное. Занятная парочка. Как ты думаешь, они спят?

Линда призадумалась. Ей очень хотелось обернуться, чтобы повнимательнее рассмотреть мужчину и женщину, углядеть выражение их лиц и оценить их позу относительно друг друга, но этого делать было нельзя. Пришлось отталкиваться от того, что она уже успела увидеть за минувшие полдня. Но успела она за этот период не очень-то много, объекты ходили по городу, рассматривали дома и все время разговаривали. Ни на минуту не умолкли. Линда припомнила, что, насколько ей удавалось рассмотреть выражение их лиц, разговоры были разные, и легкие, со смешочками, и серьезные. Видно было, что эти люди знают друг друга давно и им есть что пообсуждать. Но никаких «лишних» прикосновений, мимолетных объятий и поцелуев она не наблюдала. Друзья-то они друзья, это очевидно, но вот если и любовники, то с очень большим стажем, когда телесная близость уже почти никакой роли не играет. Точно так же, как у нее с Петрушей: страсть остыла, а теплые близкие отношения остались, и общее дело их связывает, и общий заработок. А это, может быть, даже больше, чем супружество. Давно миновали те времена, когда Линда умирала от желания выйти замуж и обижалась на Петра за то, что он не рвется связать себя узами брака с ней. Теперь им и так хорошо. А зачем ей брак? Однажды она уже была замужем, и ничего хорошего из этого не вышло, кроме сына, который, правда, ее радует. Молодец, мальчик, умничка, учится в Ростове в институте, образование получает, серьезный парень вырос. Кстати…

Она посмотрела на часы и потянулась за телефоном. Сын уже должен прийти с занятий в общежитие, самое время ему позвонить.

– Сыночка, как у тебя дела? Как в институте? Ты покушал? А что ты кушал?

Петр наклонился к ней и тихо прошептал:

– Ты спроси, мягкий ли был стул.

– Какой еще стул? – оторопело переспросила Линда.

– Ну спроси, на горшок он сегодня ходил?

Линда погрозила ему кулаком и продолжала допрашивать сына. Вот всегда Петруша смеется над тем, как она заботится о мальчике, а кто же еще о нем позаботится, если не мать родная? Вообще заботиться о ком-нибудь – это ее стихия, ее призвание. Она обо всех заботится, всех опекает, всех жалеет: и больных, и убогих, и бездомных собак и кошек. А Петеньке смешно…

Петр тронул ее за руку и перевел глаза на столик, где сидели объекты их интереса. Линда поняла, что парочка собирается уходить, пора сворачивать разговор с сыном и расплачиваться, чтобы не потерять их.

* * *

Разобраться с делом Бориса Кротова полковнику Алекперову оказалось не так-то просто. Он широко раскинул сеть, забросив в людские просторы имя Валерия Стеценко, и теперь ждал, когда найдется кто-нибудь, кто поведает ему о далеком прошлом. И такой человек нашелся. Это был некий предприниматель средней руки и солидного возраста, через фирму которого перегоняли контрабанду. Хана предупредили, что о личной встрече с источником не может быть и речи, пусть сформулирует свои вопросы, ответы ему передадут.

Вкупе со сведениями, полученными из сохранившейся у Кротова копии приговора и из других, в том числе и оперативных, источников, картина сложилась примерно следующая. В начале восьмидесятых Стеценко промышлял валютой в крупных размерах и в составе довольно большой преступной группы оказался под следствием по «расстрельной» статье Уголовного кодекса. Дела о валютных операциях в те времена вели следователи КГБ. Долгое время Стеценко выступал только в качестве свидетеля, а когда количество собранных против него улик позволило привлечь его уже в качестве обвиняемого, произошло нечто непонятное, и Стеценко из уголовного дела выпал вообще, даже свидетелем не проходил, словно его и в природе не бывало. А через несколько месяцев после этого он, пижон, модник и любитель ресторанов и роскошных женщин, оказался убийцей своей сожительницы – скромного диспетчера из ДЭЗа. Что за волшебная метаморфоза? Почему он исчез из уголовного дела и из шикарной жизни в целом и стал вести жизнь скромного, но много пьющего работяги? Может быть, это не один и тот же человек, а два совершенно разных, но с одинаковым комплектом документов? Эх, найти бы фотографию Стеценко того периода, когда он еще был процветающим валютчиком, и сравнить с фотографией человека, убитого месяц назад в Грохольском переулке. Кстати, надо показать фотографию с места убийства Кротову и посмотреть, опознает ли он в убитом постаревшего «дядю Валеру». Возможно, людей с документами на имя Валерия Стеценко вообще не двое, а даже трое? Что-то в этом деле здорово не так.