Немой свидетель

— Можете спокойно говорить со мной по-немецки. Доктор Магенройтер, из Министерства внутренних дел, — представился он. — Ваш расистский выпад — не самое удачное начало наших служебных отношений.

Допрос был прерван; вразвалочку, со старательно удерживаемым на лице равнодушием Франко выкатился за дверь.

Доктор Магенройтер был назначен временным советником директора полиции Зельтманна (мероприятие проводилось в рамках контроля над чиновниками) и должен был обеспечить Зельтманну, сделавшему в прошлом немало бесспорных ошибок, реабилитирующее возвращение на директорское поприще. В общем, образовалось так называемое временное двоевластие. На обоих начальников, хотя они только-только приступили к работе, посыпались всевозможные жалобы: детям, которые потеряли своего одноклассника из-за печального происшествия, явно представлявшего собой несчастный случай и нуждавшегося в выяснении лишь по причине суицидального характера, не позволяют вернуться домой, допрашивают, да, именно допрашивают и, возможно, травмируют их души. Так дело не пойдет.

— Коллега Магенройтер для меня все равно что третий глаз, — продолжал вещать Зельтманн, — и всегда чуткое ухо. Я часто ошибался, господа, но кто из вас без греха, пусть первым бросит в меня камень…

Зенф незаметно для начальника щелкнул по небольшому камешку, который лежал на краю его стола, и Тойер едва не расхохотался. Когда только угомонится этот наглец?

— Я не хотел сказать «бимбо», — театрально взмолился Хафнер. — Я собирался сказать «жопа», но только что перед этим назвал этого говнюка именно так и в тот момент просто пытался избежать тавтологии…

Магенройтер презрительно отмахнулся:

— Меня больше интересует нынешнее состояние вашего расследования. Появились ли у вас факты, подкрепляющие другие версии, кроме версии о несчастном случае?

Тут вмешался Зенф:

— Пока нет. Мне постоянно звонят зоологи, шлют письма по электронной почте и либо категорически отрицают, что горилла могла нанести такую травму, либо не менее решительно утверждают противоположное.

— Значит, все-таки такая версия не исключается? — спросил Магенройтер.

— Нет, отмахнуться от нее нельзя, — ответил Зенф. — Директор зоопарка тоже считает, что Кинг-Конг, то есть обезьяна… Хотя… диссертацию он писал по морским моллюскам. — Зенф пожал плечами.

— Морские моллюски, ха-ха, — взвизгнул Зельтманн и подтолкнул локтем своего спутника; тот недовольно поморщился, но промолчал.

— Я думал, вы работаете вчетвером, — обратился он к полицейским.

— Так и есть, — торопливо пояснил Зельтманн. — А один даже уже мертвый.

Хафнер, немного притихший после своей оплошности, все-таки ухитрился метнуть в директора взгляд воспитанного киллера.

— А почему, собственно говоря, вы взялись за этот случай в мое отсутствие? Так сказать, absentia privatis? — Зельтманн скорчил строгое лицо.

— Лейдиг принял телефонный звонок ночью, — сказал в сторону Тойер: он не мог смотреть на директора без приступа тошноты.

— Кроме того, — продолжил, также отвернувшись от директора, удрученный Магенройтер, — вы ведь лучшие.

Тойер решил, что ослышался и переспросил:

— В луже?

Магенройтер оставил его возглас без внимания и продолжил:

— В последние годы вы вели здесь все громкие дела. И все раскрыли. Правда, с помощью методов, о которых в Полицейской академии предпочитают помалкивать… Тем не менее вы считаетесь лучшими полицейскими в Гейдельберге.

— Не забудьте еще Герлаха! — воскликнул Зельтманн.

— Герлах — круглый идиот, — отрезал Магенройтер. — Вы только что упоминали коллегу Лейдига. Где он?

— Лейдиг наверняка где-то в Центре, — сказал Тойер. — Ему кто-то позвонил, и он вышел.

— Что вы хотели, собственно говоря, узнать от молодого человека? — обратился Магенройтер к Хафнеру.

— Господи… — Комиссар удрученно уставился на носки своих ковбойских сапог. — Я немного нервничаю. Попросил Лейдига, чтобы он принес мне курево, а этот осел все не идет.

— Ах, господин Зельтманн! — Магенройтер с трудом выдавил улыбку. — Окажите любезность, посмотрите, пожалуйста, где задержался господин Лейдиг! Мне бы хотелось еще немного побеседовать с группой.

Зельтманн вздрогнул, словно от удара:

— Ну и ну, насколько я разбираюсь в субординации, а я в этом разбираюсь, не дело директора учреждения, управленческой единицы, планировать такие вещи, овеществлять такие планы!