Смерть ради смерти

Они застряли в скверике неподалеку от школы еще на полтора часа, горячо обсуждая варианты решения задачи. Дважды чуть не поссорились. Дважды мирились и торжественно пожимали друг другу руки. Опомнились только тогда, когда начало темнеть.

– Меня дома убьют, – в ужасе охнула она.

– Хочешь, я пойду с тобой? – мужественно предложил он. – Скажу, что я во всем виноват, меня не убьют.

– Нет, я сама, – покачала она головой. – Меня папа всегда учил за чужую спину не прятаться. И потом, если и попадет, так за дело. Я же виновата, чего ж теперь трусить.

– Ты – классная девчонка! – с восхищением произнес рыжий. – Между прочим, тебя как зовут?

– Настя.

– А меня – Алексей. Можно просто Лешка.

Это было восемнадцать лет назад… Все равно он для нее остался «просто Лешкой», несмотря на ученые звания и престижные международные премии. В первый раз он делал ей предложение, когда им было по двадцать. Потом, когда ей было двадцать три, она влюбилась без памяти. Она сходила с ума. Она почти теряла рассудок. Лешка стойко перенес ее измену, хотя как раз тогда у него появились первые седые волосы. Он умел ждать. В двадцать пять она успокоилась, взяла себя в руки, поняв, что безответная любовь в данном случае унизительна для нее и обременительна для того, кого она любила. Больше она Чистякову сюрпризов не преподносила, а если у нее и возникал интерес к другим мужчинам, то она старалась, чтобы Лешка этого не знал.

После загса они вернулись домой. За ужином Настя поделилась с Лешей своим утренним огорчением.

– Представляешь, оказывается все, чему нас учили в школе, безнадежно устарело. Меня сегодня так больно ткнули мордой об стол, что, наверное, синяки останутся.

В двух словах она изложила ему свою эпопею с визитом в Министерство науки.

– Что?! – вытаращил глаза Чистяков. – Он тебе так сказал?

– Ну да.

– Он сказал, что Мейерштранц опроверг все постулаты физики волн? Что обратного эффекта не существует?

– Ну да, именно так он и сказал. А что?

– Да он тебя обманул, как первоклашку. А ты ушки и развесила. Любой физик знает про обратный эффект. Если хочешь знать, в Штатах даже закрыли несколько научных проектов из-за этого. У нас, конечно, проекты из-за обратного эффекта не сворачивают, просто пишут инструкции по технике безопасности, ограничивают применение и все такое. Но это случается сплошь и рядом. Есть, например, такая антенна, которую нельзя располагать параллельно земной поверхности, потому что под ней ничего не растет. Она неблагоприятно влияет на биологические процессы. Да много всего… Как же ты так лопухнулась, Асенька?

– Не знаю, – задумчиво ответила она. – Он меня авторитетом задавил. А может, специально старался обидеть посильнее, чтобы у меня от расстройства мозги отказали. Они, кстати, и отказали. Леш, ну ладно, я безграмотная дурочка, со мной все понятно. Но он-то! Он же не мог не знать, что говорит ерунду? Он же не может быть невежественным тупицей?

– Ну почему, может. Если бы он был талантливым физиком, то занимался бы наукой, а не ее организацией. Ученые-отличники работают в институтах, а ученые-двоечники ими руководят из министерских кресел, это всем известно.

– Ой, Лешик, дай бог, чтобы ты оказался прав. Дай бог.

– Почему так?

– Да потому, что если это не так, значит, он меня умышленно обманул. А это совсем плохо. Значит, он что-то скрывает. Только этого мне не хватало! – простонала она, хватаясь за голову. Потом взглянула на Чистякова почти весело и подмигнула ему. – Но если он что-то скрывает, то, выходит, я все-таки права. А это уже хорошо!

8

Из лабораторного корпуса он прошел в свой кабинет. Открыв сейф, достал из него папку и вложил туда несколько листков с результатами очередных испытаний. Все идет по плану, без срывов. Осталось совсем немного. Только бы эта девчонка не начала воду мутить…

Как она докопалась? Откуда узнала? В интересах безопасности надо бы временно свернуть работу, предупредить коллег, которые работают над прибором, что выполнение «левого» заказа на какое-то время приостанавливается. Мерханов подождет, ничего с ним не случится. Безопасность дороже.

Но ведь осталось совсем немного. Так хочется скорее закончить все, получить деньги, уволиться к чертовой матери из этого надоевшего до оскомины Института – и в лес, где никого нет. В последнее время выносить общение с людьми становится все труднее. Он стал еще более раздражительным, агрессивным, но умело скрывает это, следит за собой, держит себя в ежовых рукавицах. Работа над прибором даром не проходит, он это на себе чувствует. Еще немножко потерпеть, еще немножко – и конец. Свобода от всех.