Время Игры

Доска и стрелки немедленно нашлись, и лорд долго демонстрировал Сашке и окружающим дамам твердость собственной руки и меткость глаза.

Хотя англичане, в отличие от русских, умеют проигрывать с достоинством и не таят зла на победителя, новоявленный сэр Грин предпочел проиграть партнеру ровно одно очко. Что, понятно, потребовало от него еще большей точности бросков. Многие это заметили и оценили. Одновременно мастерство и такт игрока.

За следующим бокалом они договорились с губернатором, что желание Шульгина приобрести в собственность живописный фьорд на Южном острове с прилегающими квадратными милями совершенно пустынной и не имеющей хозяйственного значения земли будет рассмотрено со всей возможной благожелательностью.

Вообще простодушные нравы представителей самого предприимчивого и сей момент пока еще самого пассионарного на Земле народа приводили Сашку в восхищение. Оно понятно, что в собственном кругу никто не ожидал встретить вражеского агента, и люди из высшего общества руководствовались особыми принципами и нормами взаимоотношений, но все же, все же…

Первый лорд Адмиралтейства без всякого понятия о военной тайне выбалтывал Шульгину едва ли не сверхсекретные стратегические концепции и мобилизационные планы. В частности, Сашка без труда выяснил, что в ближайшее время, несмотря на сильнейшее давление со стороны несколько своеобразной части «общества», суперпатриотов плюс прямых агентов «Системы», кабинет Его Величества не собирается придавать слишком большого значения недавнему Эгейскому инциденту, который решено списать на умопомешательство так своевременно застрелившегося адмирала.

Двоюродный брат короля, заигрывая с Сильвией и, возможно, слегка ревнуя, намекнул, что вполне можно назначить сэра Говарда послом в Токио или Москву, а то и губернатором Ямайки, при условии, что леди Спенсер останется пока здесь…

С огромным удовольствием Сашка задержался бы в окрестностях Лондона и Виндзора еще на месяц-другой и, кто знает, может быть, добился бы и министерского поста.

Но дела требовали присутствия его совсем в другом месте. И даже – времени.

О чем они и говорили с Сильвией, лежа в ее роскошной, памятной с известной ночи постели.

– Я не хочу повторять, Саша, но мы все очень и очень рискуем. Особенно я это поняла после истории с возвращением на Таорэру и… твоей истории. Не знаю, о чем ты говорил со мной из 38-го года, мне достаточно и собственных сведений. Я много беседовала с Дайяной, пока Андрей ее… не обезвредил. Мои… соотечественники тоже в значительной мере слуги Держателей. Куда в большей, чем вы. Правильно сказал Антон, как бы он ни был мне антипатичен. Ты и Андрей – сами кандидаты в Игроки, мы же – только пешки. В лучшем случае – лакеи, которые готовят стол для игры, зажигают и тушат свечи…

Шульгин не стал ее переубеждать, мол, да что ты, вы тоже великая раса и т.п.

Незачем, каждый сам о себе понимает.

– Не могу даже вообразить, – продолжала она, – куда могут завести попытки прорваться сразу и в будущее и в другую реальность. Ты и Андрея можешь не найти, и сам исчезнешь…

– Горевать будешь? – с едва заметной подначкой спросил Сашка.

– Буду. Конечно, буду. Берестин хороший человек, мне с ним, наверное, так век доживать и придется…

– Век? Какой? Двадцатый? Или век от данного момента? – не удержался, чтобы не съязвить, Шульгин.

– Это так у вас, русских, говорится. А вообще век – не слишком и большой срок. Не будете влезать в любую заварушку по делу и без дела, можете и по два века прожить…

Сказано было не без намека, и, хоть приятно было Сашке вообразить, что может он молодым и здоровым прожить пару сотен лет, он не считал это подходящей причиной, чтобы отказаться от поисков Андрея, Ирины и Анны.

– Обсудим, это тоже обсудим… – Он загасил в пепельнице у изголовья сигарету и привлек к себе Сильвию.

За следующую неделю Шульгин провел бесконечное число встреч, собеседований, инструктажей и тому подобных мероприятий, раздал не меньше миллиона фунтов стерлингов наличными и чеками, посетил десяток городов и втрое большее количество загородных поместий нужных людей. К очередному уикенду вся эта суета ему надоела до последней крайности. Челюсти сводило от непривычной английской артикуляции, лицевые мышцы ныли от дружеских и просто стандартно-вежливых улыбок. Желудок неприятно реагировал на выпитые в ходе деловых контактов литры кофе, чая, виски и пива.