Антик с гвоздикой

— Я вижу, ты времени не терял? И что за птичку завлек в это гнездышко?

Князю не понравился фривольный тон приятеля. Он даже поморщился. Что не преминул заметить Аркадий.

— Прости, — произнес он виновато. — Я ехал мимо, и егеря мне донесли, что кто-то побывал на заимке. Я и подумал, уж не злоумышленники ли здесь обосновались. Отправились сюда. Смотрю, замок открыт, в доме кто-то вино пил и… — он быстро посмотрел на князя, — и, кажется, ночевал…

— Что тебе удалось узнать? — спросил князь. Он словно не обратил внимания на последние слова Аркадия и поднялся на крыльцо заимки.

Аркадий двинулся следом, махнув рукой двум егерям, до поры до времени сидевшим неподалеку, чтобы те убирались.

Князь сквозь темные комнаты уверенно прошел в гостиную и зажег свечу на камине. Все здесь осталось по-прежнему: и столик с остатками их скромной трапезы, и кресла, и ковер со сбившимся в кучу одеялом. Ничего не изменилось, кроме одного: вместе с графиней эту комнату покинула любовь.

Он сел в кресло, молча налил себе вина в бокал и выпил его, как водку, залпом. Аркадий опустился во второе кресло и без всякого предисловия принялся рассказывать:

— Я почти уверен, что это дело рук барона и его мерзкого лакея. Ты не поверишь, но они почти неделю прожили у нас под носом в гостях у любезного Василия Ефимовича Караваева. То-то я смотрю, он перестал нас визитами одаривать. Честно сказать, мне показалось, что он не слишком истекал радостью по поводу приезда гостей. Когда я принялся его расспрашивать про барона, он определенно испугался. Все просил говорить тише и оглядывался по сторонам. Хотя, опять же по его словам, гости съехали вечером накануне пожара.

— Это ничего не доказывает, — хмуро заметил князь. — Они могли переждать в лесу. Поджог совершен где-то около двух часов ночи. Сам понимаешь, собачье время.

— Я с тобой согласен, — ответил Аркадий. — Не исключено, что сторожа спали. Или еще вариант: спали трое, а один бодрствовал. Ведь ничто не предвещало опасности, сторожа потому и вели себя беспечно.

— Теперь это уже не играет никакой роли, — сказал князь устало и поинтересовался: — Исправнику доложили?

— Точно так, доложили. Обещал каждый день тебе и графине сообщать о ходе разыскания преступников. Я ему намекнул на барона. Проверим, говорит, и если есть хоть малейшая зацепка, не отвертятся, голубчики, от каторги.

— Хорошо, молодец! — сказал князь и закрыл глаза. — Прости, я подремлю немного, а после наведаюсь к Караваеву. У меня тоже накопилось с дюжину вопросов к этому плуту в корсете.

— Я передал Ксении, что занятия с Павликом переносятся на завтра.

— Хорошо, завтра так завтра, — произнес князь еле слышно. Сон накатился на него снежной лавиной. Аркадий что-то сказал ему, но он лишь махнул рукой. Не мешай, дескать, и затих. Его присутствие выдавало только дыхание да изредка — бормотание, когда князь пытался занять в кресле более удобное положение.

Свеча на камине коптила, догорая. Аркадий налил себе вина и подошел к камину, имея намерение заменить свечу. И вдруг боковым зрением заметил странный зеленый огонек, который светился рядом с креслом князя. Он подошел ближе, нагнулся. Это был медальон, выполненный в форме сердечка, с вкрапленным в него крупным изумрудом. Именно он и отсвечивал в темноте большим кошачьим глазом.

Аркадий повертел его в руках. Ничего подобного он в жизни не встречал. Цепочка, на которой держался медальон, была порвана, и это наводило на мысль, что он потерян хозяйкой. Или хозяином?

Аркадий хмыкнул. Вряд ли он принадлежал старому князю Завидовскому. Ремонт в гостиной был проведен в первую очередь. А эта вещичка просто не могла не попасться на глаза. Выходит, она появилась здесь недавно. Вернее… Аркадий не успел довести свою мысль до конца.

Князь заворочался в кресле, открыл глаза и с недоумением уставился на приятеля.

— Чего тебе?

— Смотри, что я подобрал на полу рядом с твоим креслом, — Аркадий протянул ему медальон. Но князь не принял его. И, казалось, с ужасом уставился на него.

— Что… что… это… такое? — проговорил он наконец, спотыкаясь на каждом слове.

— Медальон, — удивился Аркадий подобной недогадливости. — Золотой, с изумрудом.

— Где ты его взял? — Князь и эти слова произнес с трудом, а голос его охрип, как от сильной простуды.

— Так здесь же, возле твоего кресла, — пояснил Аркадий, удивленный непонятной бестолковостью приятеля, и поинтересовался: — Ты что, не проснулся?