Антик с гвоздикой

Князь покачал головой. У него было чувство, что он нахлебался вонючих помоев. Мерзость! Он передернулся от отвращения. И решил не вдаваться в детали.

— Вероятно, граф обещал ему какое-то содержание. Однако насчет завещания я сильно сомневаюсь. Я не знал графа Федора, но наверняка он был лет эдак на десять младше барона. И разве он мог предвидеть собственную смерть? — И, не сдержавшись, в сердцах произнес: — Фу, гадость какая! И это все на глазах собственной жены! Каково ей было переживать его вакханалии!

Караваев посмотрел на князя с сочувствием:

— Я понимаю, Григорий Александрович, ваше состояние. Но я чувствую себя не лучше.

— И все же вы приняли барона, хотя хорошо знали о его репутации.

— А что мне оставалось делать? — развел руками Караваев. — Я — человек мирный и, к моему стыду, просто испугался, когда увидел его зверскую физиономию. И потом, мне хотелось знать, что привело его в наши края. Признайтесь, князь, нам вряд ли удалось бы проникнуть в его планы, если бы я отказал ему?

— Вероятно, — отозвался князь и поднялся из кресла. — Спасибо, Василий Ефимович, за ваш рассказ. Когда знаешь о повадках зверя, гораздо легче захватить его врасплох. Не правда ли?

— Абсолютно с вами согласен, — опять засуетился Караваев. — Если мой скромный рассказ поможет вам найти поджигателя, я буду крайне обрадован. Простите, что поначалу несколько тушевался. Ваш друг был нетерпелив, и я не понял, что он хотел узнать.

— Я думаю, что все недоразумения исчерпаны, — князь склонил голову в вежливом поклоне, — надеюсь, мы расстаемся друзьями?

— Воистину так, воистину так! — Караваев, как китайский болванчик, закивал головой, только его глаза продолжали настороженно следить за князем. — В любом случае можете обращаться ко мне за помощью.

— Не премину воспользоваться вашим предложением. — Князь улыбнулся. — Надеюсь, вы тотчас сообщите мне, если барон снова появится в вашем имении или до вас дойдут какие-то слухи о его месторасположении.

— Всенепременно, всенепременно, — Караваев опять закивал головой. — Тотчас пошлю нарочного. — И справился осторожно: — Я так понимаю, барон не должен знать о нашем договоре?

— Конечно, и это более всего в ваших интересах.

— Я полагаю, графиня просила вас о подобной услуге? — Караваев все-таки не удержался и задал явно мучивший его вопрос.

— Нет, — очень вежливо ответил князь, — она как раз меня не просила об этом, но я не могу позволить, чтобы мерзавцы творили свои злодейства безнаказанно. А барон фон Кромм — явный мерзавец. И я сделаю все, чтобы узнать, с какой целью он появился в наших краях!

— А вам это надо, князь? — изумился Караваев.

— Надо! — коротко ответил князь. И склонил голову: — Позвольте откланяться. Надеюсь, наши беседы за бокалом вина вскоре возобновятся.

— О, я сам скучаю о них безмерно, — Караваев произнес эти слова с явным облегчением. А когда экипаж Панюшева скрылся за воротами усадьбы, отошел от окна и перекрестился на образа: — Господи, помоги князю оторвать голову этим мошенникам!

ГЛАВА 22

Наташа не находила себе места. Как не стыдно, она совсем потеряла голову! Отдалась князю, как последняя уличная девка! Что он теперь подумает о ней? Изголодавшаяся по мужским ласкам вдовушка сама бросилась в его объятия? И как безобразно она вела себя! Кричала, поцарапала ему спину… Да и он был хорош! Тоже потерял голову! И теперь вряд ли быстро сойдут синяки на груди — следы его поцелуев.

Она судорожно перевела дыхание. Нет, что ни говори, но в душе она жаждала продолжения. Неужели князь после того ночного безумства останется к ней равнодушным, неужто его страсть была притворной? Или ему не привыкать к легким интрижкам, ни к чему не обязывающим связям? И то, что у него до сих пор нет любовницы, вовсе ни о чем не говорит. Возможно, та осталась в столице, а в ее лице он нашел временную замену.

Временный вариант! Каково себя сознавать утехой на ночь, женщиной, с которой мужчина освобождается от напряжения, от усталости… Таких не любят, таких используют и скоро забывают.

Но более всего ее расстроила пропажа медальона. Она могла обронить его где угодно и неподдельно горевала об утере. Ведь он был единственным напоминанием о несостоявшейся любви, о слишком коротких мгновениях счастья, малую долю которого ей удалось испытать вчера в объятиях князя. Но она не верила, что Панюшев согласится на продолжение отношений. Расставаясь, он был слишком напряжен, а взгляд его все время скользил в сторону, а если останавливался на ней, то был виноватым и невыразимо тоскливым. Возможно, князь стыдился своего неожиданного порыва и даже жалел, что поддался женским чарам…