Пентаграмма

— «Альфа», я «Браво-два». Если верить кредитной карточке, этого парня зовут Одд Эйнар Лиллебустад.

Отто всей тяжестью тела откинулся на спинку кресла.

— Ничего, ребята, — сказал Волер. — Он еще может прийти. А, Харри?

Паскудник Харри не ответил. Молчание прервал писк его телефона.

Мариус Веланн смотрел на два чистых листа бумаги, которые он достал из конверта.

— Ближайшие родственники? — осведомился незнакомец.

В горле встал ком, Мариус хотел ответить, но голос не слушался.

— Я не стану тебя убивать, — заверил курьер, — если будешь делать, как я скажу.

— Мама и папа, — прошептал Мариус. Это прозвучало, как безнадежный сигнал о помощи.

Незнакомец попросил его написать на конверте их имена и адрес. Имена. Такие знакомые. И Бё-фьорд. Закончив, Мариус увидел, что буквы получились неровные, дрожащие.

Велокурьер начал диктовать письмо. Мариус безвольно водил ручкой по бумаге.

— «Привет! Замечательная новость! Я уезжаю в Марокко с Георгом, марокканским студентом, с которым подружился в Осло. Будем жить у его родителей в горном городке под названием Хассане. Меня не будет четыре недели. С мобильной связью там, похоже, проблематично, попробую написать, хотя Георг говорит, что с почтой — тоже так себе. Но обязательно свяжусь с вами по возращении. Удачи…» Подпись?

— Мариус, — сказал Мариус.

— Пиши «Мариус».

Незнакомец попросил его положить письмо в конверт, а конверт — в рюкзак.

— На втором листе напиши только: «Вернусь через четыре недели». Дата и «Мариус». Вот так, благодарю.

Мариус сидел в кресле, опустив голову. Незнакомец стоял прямо за спиной. Порыв ветра тронул занавеску. Истерично свистели птицы. Незнакомец подался вперед и закрыл окно. Теперь в комнате слышалась приглушенная мелодия из аудиоцентра на книжной полке.

— Что за вещь? — спросил он.

— «Like a blister in the sun», — ответил Мариус. Ее он поставил на повтор. Она ему нравилась, и он написал бы самый хороший отзыв. С теплой иронией.

— Я слышал ее прежде, — сказал незнакомец и, отыскав нужную кнопку, увеличил громкость. — Вот только не помню где.

Мариус поднял голову и посмотрел из окна на притихшее лето, на зеленый газон и березку, словно махавшую ему на прощание. В оконном отражении он увидел, как незнакомец поднимает пистолет и наводит на его затылок.

«Let me go wild!» — визжали маленькие колонки.

Незнакомец снова опустил пистолет:

— Извини. Забыл снять с предохранителя. Вот так.

«Like a blister in the sun!»

Мариус зажмурился. Ширли. Он думал о ней. Где она сейчас?

— Вспомнил, — сказал незнакомец. — В Праге. Кажется, группа называется «Вайолент Фэмз»? Моя любимая взяла меня с собой на концерт. Они не слишком хорошо играют, как ты думаешь?

Мариус уже открыл рот, чтобы ответить, но в этот момент пистолет сухо кашлянул, и никто так и не узнал его мнения.

Отто смотрел на экраны. За его спиной Фалькейд на своем разбойничьем языке беседовал с «Браво-два». Паскудник Харри достал мобильный телефон. Говорил коротко и мало. Наверняка позвонила страшненькая дама, изнывающая без мужской любви, подумал Отто и навострил уши.

Волер вообще ничего не говорил, сидел, грыз кулак и смотрел, как уводят Одда Эйнара Лилле-бустада. Без наручников. Без всяких подозрений. Без сенсаций.

Отто тоже смотрел на экраны, потому что у него возникло ощущение, будто он сидит у атомного реактора. Снаружи ничего не ясно, но внутри кипит такое, с чем не хочется вступать в тесный контакт ни за что на свете. И он внимательно смотрел.

Фалькейд сказал:

— Конец связи, — и отложил свою говорилку в сторону.

Паскудник Харри продолжал односложно отвечать в трубку.

— Он не появится, — объявил Волер, глядя на изображения вновь опустевших коридоров и лестниц.

— Говорить об этом еще рано, — ответил Фалькейд.

Волер медленно покачал головой:

— Он знает, что мы здесь. Я чувствую. Сидит где-нибудь и смеется над нами.

«На дереве в саду», — подумал Отто.

Волер встал:

— Пора собираться, парни. Теория про пентаграмму не подтвердилась. Завтра начинаем с нуля.

— Подтвердилась.

Трое обернулись к паскуднику Харри. Тот уже закончил разговор и положил мобильный телефон в карман.

— Его зовут Свен Сивертсен, — продолжал тот. — Норвежский подданный, проживает в Праге, родился в Осло в тысяча девятьсот сорок шестом году, но наша коллега Беата Лённ говорит, что выглядит он намного моложе. Своей матери он подарил точно такой же бриллиант, как и те, что мы находили на жертвах. Мать утверждает, что в известные нам даты он был в Осло и посещал ее. В вилле Валле.