Присягнувшие Тьме

— И не случайно. Манон осталась здесь, в Швейцарии. Ее бабушка и дедушка обосновались в Лозанне.

— Вы имеете в виду родителей Фредерика, отца Манон?

— Да. По-моему, Сильви, ее мать, была сиротой.

Банковские переводы в Швейцарию. Дед с бабкой, богатые промышленники, не нуждались в этих деньгах, но Сильви хотела сама содержать дочь. Клубок тайн начал потихоньку разматываться.

— Вы продолжали наблюдать Манон?

— Я никогда не терял ее из виду.

— Что она делает? Я хочу сказать: какая у нее была жизнь?

— Нормальная. Радостная, как у всей швейцарской молодежи. Манон — девушка веселая.

— Она где-нибудь училась?

— Она изучала биологию. В Лозанне. Теперь учится в аспирантуре.

Я почувствовал укол в груди. Белтрейн говорил о Манон Симонис в настоящем времени. Девушка где-то жила, дышала, смеялась. Но у меня появилось какое-то непонятное дурное предчувствие.

— А где она теперь?

Врач молча поднялся и встал у окна. Я повторил прерывающимся голосом:

— Где она? Я могу с ней встретиться?

— В этом-то и проблема. Манон исчезла.

Я вскочил на ноги:

— Когда?

— После смерти своей матери. В июне прошлого года. Манон допрашивали французские жандармы, а потом она испарилась.

Не успев появиться, призрак улетучился. Я в отчаянии плюхнулся в кресло:

— Вы что-нибудь знаете о ней?

— Нет. Убийство ее матери пробудило в ней страхи детства, и она убежала.

— Мне надо ее найти. Обязательно. Есть ли у вас какие-нибудь соображения на этот счет? Может, какой-нибудь след?

— Ничего. Все, что я могу сделать, — это назвать вам ее фамилию, под которой она живет в Швейцарии, и адрес в Лозанне.

— Она сменила фамилию?

— Конечно. После своего воскрешения. Ее мать пожелала, чтобы она все начала с нуля. — Он чиркнул пером по рецептурному бланку. — Уже четырнадцать лет Манон Симонис зовется Манон Виатт. Но эти сведения вам ничем не помогут. Я это хорошо знаю. Она достаточно умна, чтобы не дать застигнуть себя врасплох.

Я положил в карман ее координаты. Образ Манон не сочетался с портретами других «лишенных света».

— У вас есть ее фото? Более или менее новое?

— Нет. И никогда не было. Я вам сказал, что Манон вела нормальную жизнь. Это не совсем верно. В ней жил страх перед убийцей ее детства. Здесь, в Лозанне, ей пришлось пройти несколько курсов психотерапии. Она ранима, очень ранима. Мать и бабушка с дедушкой ее опекали. Даже повзрослев, Манон продолжала от них зависеть. При малейшем передвижении она принимала преувеличенные меры предосторожности. Ее квартира была настоящим сейфом. А от фотоаппаратов она бежала как от чумы. Она не хотела, чтобы ее фотография была где-то напечатана, не хотела оставлять никаких следов. А жаль! — Он сделал паузу. — Мне ее сейчас ужасно не хватает. Ну вот и приехали.

— Зачем вы мне все это рассказываете? — произнес я удивленно. — Я вам даже не показал свое служебное удостоверение.

— Доверяю.

— С чего бы это?

— Скажите спасибо вашему другу.

— Какому другу?

— Французскому полицейскому. Он предупредил меня, что вы приедете.

Значит, Люк меня и здесь обскакал. И он был уверен, что я пойду по его следам. Неужели он уже тогда готовился к самоубийству? Я ощупал карманы. У меня была с собой его фотография, правда несколько помявшаяся в кармане.

— Вы имеете в виду этого человека?

— Да, Люка Субейра.

— Вы ему все это рассказали?

— У меня не было необходимости. Он и сам знал немало.

— Он знал, что Манон жива?

— Да. Он шел по ее следам.

Не иначе как его направлял Сарразен. Жандарм выложил ему все, что знал. Почему ему, а не мне? Мог ли Люк дать ему что-то взамен? Или у него был способ нажать на жандарма?

— Что еще он вам говорил?

— Какой-то бред. Он был… в экзальтации.

— В каком смысле?

— Вы сами, не в обиду будь сказано, несколько взвинченны, но состояние вашего друга граничило с патологическим. Он утверждал, что исцеление Манон — чудо. Причем совершенное дьяволом! Как и исцеление другой девушки. На Сицилии.

— Что вы об этом думаете?

У Белтрейна вырвался сухой смешок:

— Я и слышать об этом не хочу! Я посвятил свою жизнь уникальному методу реанимации. Я вложил весь свой талант, все свои знания в эти исследования не для того, чтобы мои достижения приписали сверхъестественному вмешательству!