Присягнувшие Тьме

Как и повсюду в Сартуи, время здесь остановилось.

Я пересек комнату и подошел к рабочему столу у окна. На нем все еще лежали точные инструменты, как будто Сильви только что отрегулировала очередной механизм. Такие тонкие, что невольно вызывали в памяти инструменты нейрохирурга. Я коснулся рукой кожаной спинки стула и представил себе, как Сильви сидит, склонившись над часовыми механизмами, соединяя звенья времени, а солнце тем временем поднимается из-за горизонта.

Вернувшись в коридор, я открыл первую дверь и оказался в столовой, обставленной под старину. Массивная мебель, круглый стол, покрытый белой скатертью, натертый паркет. Интересно, кто оплачивал содержание дома и к кому теперь перейдет эта собственность? Я подумал, не было ли у Сильви дальних родственников, или все унаследует семья ее мужа.

Я повернул выключатель, вспыхнул свет. Непроизвольно я первым делом взглянул на закрытые ставни — нет, с улицы меня не увидят. Я перерыл мебель — все напрасно. Столовые приборы, посуда, скатерти, полотенца — ни одной личной вещи. Я выключил свет и вышел из комнаты.

Вторая дверь вела на кухню. Такое же безликое стерильное помещение. Сверкающий кафель, безупречно чистая посуда. Высокие деревянные шкафы полны кухонной утвари, самых современных бытовых электроприборов. Ни фотографий на стенах, ни записки, прикрепленной к холодильнику. Такое впечатление, что меблированный дом сдается внаем.

Я вернулся в коридор и стал подниматься по лестнице. На галерею выходили две совершенно пустые комнаты. Третья, как я и думал, была спальней Сильви. Темная мебель местного производства, голый паркетный пол, оштукатуренные стены. Дубовая кровать без матраса и перины. Я выдвинул ящики, открыл шкафы — пусто. Здесь все уже выгребли. Интересно, кто: жандармы или владельцы дома?

Я бросил взгляд на часы: 19.10. Я провел здесь уже больше получаса и все без толку. В конце галереи я обнаружил еще одну лестницу, крутую и узкую, и взобрался по ней на обустроенный чердак с обитым стекловатой потолком. В наклонной крыше прорезаны два слуховых окошка. Включить здесь свет я не мог, но было и так достаточно светло.

Должно быть, кабинет Сильви. На полу — бледно-бежевое ковровое покрытие. Стены затянуты светлой тканью. Из мебели — только доска, лежащая на козлах, картотеки, шкаф для одежды. Я открыл картотеку — пусто. Здесь, должно быть, хранились счета и документы Сильви, но все исчезло.

Несмотря на холод, мое тело горело как в огне, плащ весил тонну, рубашка прилипла к коже. Что-то еще удерживало меня здесь, не давая уйти. Я чувствовал, что в этом доме можно найти один из ключей к разгадке, тайник, где Сильви хранила все, что касалось смерти ее дочери.

Вдруг меня осенило.

Я снова спустился в гостиную и осторожно открыл витрину: настенные часы, подставки, корпуса — все это укромные уголки, где можно что-нибудь спрятать. Я стал передвигать часы, поднимать их, встряхивать, открывать створки. В пятых по счету часах я обнаружил ящичек, встроенный в основание. Я его выдвинул и не поверил своим глазам: аудиокассета. Сразу мелькнула мысль о записанных на автоответчик звонках убийцы. Спрятав находку, я поставил все на место. Первый улов. Вероятно, здесь есть и другие улики.

Дуло пистолета уперлось мне в затылок:

— Не двигаться!

Я замер.

— Медленно повернитесь и положите руки на стол.

Я узнал его по характерной манере проглатывать слова. Стефан Сарразен.

— Мне кажется, мы с вами обо всем договорились.

Я повернулся на тридцать градусов и положил руки на рабочий стол Сильви. Жандарм быстро обыскал меня, вытащил пистолет и ощупал карманы.

— Повернитесь. Лицом ко мне.

Черные волосы резко выделялись у него на лбу. Узко посаженные глаза вместе с носом составляли крест или грозный кинжал. Он смахивал на Дьяболика, героя итальянских комиксов шестидесятых. Теперь он держал по пистолету в каждой руке.

— Нарушение неприкосновенности жилища, уничтожение улик — плохо ваше дело.

— Каких улик? — Кассету я прикрыл ладонью. — Вы здесь уже все перерыли.

— Не важно. Судья Маньян разберется.

— Почему вы меня боитесь? Почему отвергаете мою помощь?

— Вашу помощь?

— Вы же зашли в тупик. Четырнадцать лет назад ваши коллеги ничего не нашли. И на этот раз вы ничего не добились. Дело Симонис — настоящая загадка.

Жандарм снисходительно покачал головой. На нем был синий форменный свитер с белой полосой на груди. В неярком свете поблескивали погоны.