Далекое эхо

Алекс понимающе улыбнулся:

— Да знаю. И у нас то же самое.

«Или было то же самое, — с болью подумал он. — Но в этом семестре все изменилось. Верд проводит больше времени со своим Божьим батальоном, чем с нами. И только Бог знает, где шляется Брилл». Гибель Рози потребовала свою эмоциональную дань не только у Даффов. Он только сейчас это понял.

— Значит, вы солжете ради друга, если сочтете, что так нужно?

Ложка замерла на полпути ко рту Алекса. Так вот в чем дело! Он отодвинул от себя миску, встал и потянулся за курткой.

— Спасибо за суп, — произнес он. — Теперь я в полном порядке.

Зигги редко страдал от одиночества. Будучи единственным ребенком, он привык обходиться собственным обществом и всегда умел найти себе занятие. Его мать с удивлением слушала жалобы других родителей, что их дети скучают во время школьных каникул. С проблемой скуки, воспитывая сына, ей сталкиваться не приходилось.

Но сегодня одиночество просочилось сквозь стены маленького домика в Файф-парке. У него хватало работы, чтобы заполнить время, но в кои веки раз Зигги хотелось общения. Верд куда-то ушел с гитарой: учился славить Господа в три аккорда. Алекс пришел домой в ужасном настроении после стычки с тори и встречи с этим копом, Лоусоном, которая обернулась довольно гадостно. Он переоделся и отправился на какую-то дополнительную лекцию о венецианской живописи. А Брилл был неизвестно где, — не иначе налево пошел.

А вот это, кстати, идея. Последний раз он занимался сексом задолго до того, как они наткнулись на Рози Дафф. Он тогда поехал вечером в Эдинбург, в один паб, где привечали геев. Он стоял у стойки бара, баюкал свою пинту лагера и поглядывал по сторонам, стараясь избежать случайной встречи глазами. Спустя полчаса или около того к нему подошел мужчина лет под тридцать. Джинсы, джинсовая рубашка и куртка. Симпатичный, мужественного вида. Он завел разговор, который закончился быстрым, но качественным сексом в туалете у стенки. Все было закончено задолго до отхода последнего поезда на Сент-Эндрюс.

Теперь Зигги захотелось чего-то большего, чем анонимные встречи с незнакомцами, а они и были его единственным сексуальным опытом. Он мечтал о том, чего его гетеросексуальные друзья достигали с такой легкостью, — хотелось романтики, длительных ухаживаний. Зигги хотел найти кого-то, с кем мог бы делить интимные переживания на уровне более глубоком, нежели просто обмен телесными соками. Он хотел обрести друга, любовника, партнера. Но понятия не имел, как этого достичь.

Он знал, что в университете есть общество геев. Но, насколько он мог понять, оно состояло из полудюжины парней, которые просто-напросто упивались разговорами о том, что они геи. Идеи борцов за свободу геев интересовали Зигги, но, судя по тому, что он узнал, эти ребята ограничивались развешиванием плакатов посреди студенческого городка и серьезных политических взглядов не имели. Им просто нравилось вести себя вызывающе. Зигги не стыдился быть геем, но хотел, чтобы люди видели в нем не только это. Кроме того, он мечтал стать врачом и сильно подозревал, что карьера активиста движения геев вряд ли поможет его медицинской карьере.

Так что пока единственной разрядкой для него оставались эти случайные встречи. Насколько он знал, в Сент-Эндрюсе нет пабов, где он мог бы найти то, что искал. Но все же есть парочка мест, где собираются мужчины, готовые заняться анонимным сексом с незнакомцем. Недостаток этих мест то, что все они на улице, и в такую погоду вряд ли там найдется много храбрецов. С другой стороны, вряд ли он окажется единственным геем в Сент-Эндрюсе, жаждущим сегодня секса.

Зигги натянул куртку-дубленку, зашнуровал высокие ботинки и вышел в морозную ночь. Воздух обжигал холодом. Короткая пятнадцатиминутная прогулка привела его на задворки разрушенного собора. Он пересек корты, направляясь к развалинам церкви Святой Марии. В тени развалин часто бродили мужчины, делая вид, что вышли на вечернюю прогулку, включающую обзор архитектурного наследия. Зигги расправил плечи и напустил небрежный вид.

Внизу около гавани Брайан Дафф пил с приятелями. Они скучали, и уже приняли достаточно, чтобы перейти к действию.

— Тощища — сил нет, — пожаловался лучший друг Брайана, Донни. — А куда пойдешь, когда в карманах пусто!

Некоторое время вся компания перекидывалась аналогичными жалобами, а потом Кенни осенило.