Город динозавров

Если этих впечатлений кому-нибудь окажется недостаточно, можно заглянуть в папину лабораторию, где между полом и потолком висит незаконченная антигравитационная машина, а вдоль стен сложены разные детали и механизмы, нужные отцу, а также часть приборов с нашего звездолета – и у любого непривычного человека глаза на лоб полезут.

А мама?! Она бывает рассеянной и, вместо того чтобы ходить, летает по квартире.

В моей комнате на полу лежит пятисоткилограммовая штанга. Я хотел навесить на нее и больше блинов, чтобы она стала тяжелее и можно было бы тренироваться с большей отдачей, но родители не разрешили, боясь, что я вместе со штангой окажусь в нижней квартире.

А что подумал бы гость, окажись он в Нюсякиной детской, где на столе среди игрушек вполне может стоять тарелка с недоеденным мылом, на котором отчетливо видны следы острых детских зубов; на люстре висит археоптерикс, а сама маленькая хозяйка комнаты сидит на столе и силой мысли жонглирует мелкими предметами!

Порой дедушке надоедает лежать в ванной, и он выходит из нее, вместо ступней у него ласты, а на макушке сверкает третий глаз, которым он смотрит хитро и въедливо.

Именно из-за этого мы не приглашаем гостей и живем очень замкнуто. Разве станешь объяснять каждому знакомому, что мы совсем не странные и не сумасшедшие, а просто инопланетяне и по меркам Ирксилона у нас довольно обычная семейка?!

Поэтому, увидев в глазок Иксу, я не сразу решился ей открыть, но она продолжала решительно трезвонить. Дома были мы с Нюсякой и с дедушкой. Мама с папой, как и собирались, с утра ушли за деталями для перемещателя. В коридор из комнаты выглянула Нюсяка, над головой которой, ухитряясь каким-то чудом не лопаться, кружились мыльные пузыри, которыми она мысленно жонглировала.

– Кто это приперся? – прошептала сестричка. Она любит иногда выражаться по-земному.

– Икса! – прошептал я.

– Почему ты ей не открываешь?

– Ты что, с ума сошла? Пустить ее к нам?

– Но мы бы узнали, зачем она пришла.

Звонок надрывался как ненормальный, и от него у нас заложило уши. Икса догадывалась, что мы дома, и собиралась звонить до победного конца. Ей нравилось производить шум, и она не только нажимала на кнопку, но и барабанила кулаком в дверь.

– Открой! Вдруг она хочет сказать что-нибудь важное?! – поторопила меня Нюсяка, пытаясь встать на цыпочки и заглянуть в глазок.

– Хорошо, открою, – кивнул я, раздраженный такой бесцеремонностью. – А ты предупреди дедушку, пусть не выходит из ванной.

Я пристально осмотрел коридор и пинком отправил под шкаф валявшийся на полу золотой слиток. Потом смел в совок мелкие бриллианты, которые рассыпала с утра мама, и открыл дверь. В тот же миг я пожалел об этом, потому что нос к носу столкнулся с рассерженной Иксой, продолжавшей держать палец на кнопке звонка. Увидев меня, учительница отпустила кнопку. Справа и слева из-за ее спины, как два чертика из коробочки, вынырнули Мишка Урсуфьев и Игорь Рылов. Но стоило мне нахмуриться, как они вновь исчезли.

– Почему ты так долго не открывал? – подозрительно спросила Икса.

– Спал.

– Спал? Но сейчас двенадцатый час! – Видно было, что учительница не верит мне ни на грош.

– Будильник сломался, – сказал я. – Без будильника я могу спать сколько угодно и проснусь сам только на третьи сутки.

– Врешь! – пискнул позади Иксы Игорь Рылов.

Я промолчал, тем более что в этом случае он был прав. Я не спал всю предыдущую ночь, потому что мы всей семьей ходили навещать анкилозавра Прокла, гулявшего в парке Дубки. Нам Прокл очень обрадовался, а одного дотошного журналиста, сверкнувшего в темноте вспышкой фотоаппарата, загнал в канализационный люк.

– Ты один? Родители дома? – продолжала допрос Икса.

– Ушли, – сказал я.

Математичка и выглядывающие у нее из-за плеч Урсуфьев и Рылов воззрились на меня, пытаясь испепелить пронизывающим взглядом, и, лишь убедившись, что я ни в чем сознаваться не собираюсь, Икса сказала:

– Я полагаю, нам есть о чем поговорить! Где динозавр?

Я встревожился, хотя старался не подать виду. Сомнений не было: Мишка с Игорем поступили как последние ябеды и, чтобы отомстить мне, обо всем рассказали математичке.

– А вы здесь откуда? Просто проходили мимо? – строго спросил у них я.

– Нас прижали к стене! – уныло сказал Урсуфьев.

– Вынудили! – с издевкой подтвердил Рылов.

Но я не собирался сдаваться. Мы еще повоюем! Если рассказать Иксе правду, то завтра история будет в газетах, а через день или два, раскапывая биографию моего семейства, обнаружатся несуразности: например, то, что мои родители живут вторую сотню лет, хотя выглядят тридцатилетними. Если у нас возьмут анализ крови, то самый плохой врач сразу сообразит, что эта кровь не может принадлежать землянину из-за совершенно иного строения. И я решил отрицать все до последнего. Даже если динозавр свалится Иксе на голову, я и тогда буду утверждать, что он померещился и мне, и ей.