Город динозавров

Эдафозавриха Маша быстро стала кинозвездой, и ее полюбили использовать в рекламных клипах: показывают шоколад или мясные консервы, и тут на экране появляется Маша и рявкает: «Надо!»

Москва постепенно привыкала к динозаврам и начала ими гордиться. Много в мире столиц, а ящеры есть только у нас и они свободно разгуливают по улицам! Иностранцы стали воспринимать динозавров как русскую экзотику вроде белых медведей и соболей.

Возможно, ящеры остались бы в нашем мире и стали бы чем-то привычным для жителя XXI века, если бы папа не сделал одного из самых главных открытий...

Глава 13

ПАРАЛЛЕЛЬНЫЕ МИРЫ

Прежде чем выстригать дыры во времени, убедитесь, что у вас есть нитки, чтобы их заштопать.

Совет грядущему поколению от дедушки Апрчуна

Вдохновленный идеей о существовании параллельных миров, папа немедленно стал строить дерзкие планы, как в них переместиться. Фритт и прежде, на Ирксилоне, занимался созданием машины времени, но тогда у него ничего не вышло.

– Все дело в точке опоры, – объяснял он мне, показывая цветные схемы на мониторе компьютера. – Помнишь, Архимед говорил: «Дайте мне точку опоры, и я переверну Землю»? И был прав. Имей он жестко зафиксированную в пространстве точку, с помощью обычного рычага Архимед перевернул бы планету.

– Ты говоришь о пространстве, но как оно соотносится со временем?

– Очень даже соотносится. Чтобы переместиться во времени в пределах одного мира, нужно самому на несколько секунд оказаться вне времени, обрести эту самую точку. С параллельными мирами все по-другому, – вдохновенно начинал объяснять папа и надолго уходил в свои мысли, записывая расчеты и ряды формул.

Для любого земного ученого они выглядели как непонятные закорючки, потому что это были формулы ирксилонской науки, опирающейся одновременно и на интуитивные предположения, и на точные знания. Как и любые формулы, иногда они работали, а иногда – нет.

Порой Фритт бросался к компьютеру, но возможностей и быстродействия земного процессора не хватало, и машина зависала, не рассчитав того, что нужно было отцу.

– Как ты собираешься искать эту точку? – спрашивал я, когда отец временно устраивал перерыв.

– Понятия не имею, – вздыхал он. – Но я интуитивно чувствую, что точка должна существовать, но не пространственная, а временная.

Долгожданное озарение, которого папа так ждал, пришло к нему благодаря пустяку. Мама купила Нюсяке новый двухколесный велосипед, и сестренка, перевернув его кверху шинами, крутила педали, наблюдая за вращающимися колесами и мелькающими спицами.

Папа некоторое время со странным выражением смотрел на велосипед, и лицо у него все больше прояснялось. Потом он, ни слова не говоря, вскочил и, схватив Нюсяку, подбросил ее под самый потолок, подхватив у самого пола.

– Ай! – заорала она. – Я не буду больше крутить велосипед!

– Я не за велосипед! – восторженно воскликнул Фритт и подбросил ее еще раз.

– А-а-а-ах! Тогда за мамины духи? Я не хотела их проливать, они сами! Такие проливучие духи-и-и-и! – по-поросячьи взвизгнула Нюсяка, долетая до потолка и стремительно падая вниз.

– И не за духи! Ты ничего не поняла! Ты гениальная девочка! Ты подсказала мне великолепную идею!

Папа снова подбросил Нюсяку к потолку и, крикнув мне: «Макс, поймай ее! Я тороплюсь!» – бросился в лабораторию. По пути Фритт едва не сбил с ног дедушку, который нес ящик с пустыми баночками из-под майонеза.

– Неподвижная точка обычно бывает в центре стремительно движущегося предмета! – с умным видом изрек папа и исчез в лаборатории.

Я успел подхватить на лету Нюсяку и посадил ее на стул. Сестренка выглядела ошарашенной.

– Что ты там говорила про мои духи? – насмешливо поинтересовалась мама.

– Про какие духи? – спохватилась Нюсяка.

– Ты же говорила, что разлила духи!

– Чего не скажешь под пытками! – вздохнула сестренка, но, сообразив, что отпираться бесполезно, добавила: – Допустим, я чуточку пролила, совсем чуточку, пока не опустел весь флакон. Но он ведь малюсенький.

– Почему я ничего не заметила? Там же есть духи! – поразилась мама.

– Я воды в пузырек налила. У тебя ведь плохое обоняние! – нашлась плутовка.

Целую ночь папа не выходил из лаборатории и собирал что-то, пока посреди комнаты не возникла громоздкая машина, состоявшая из сотен сложных деталей, соединенных между собой в невероятных комбинациях. Управлялся агрегат стандартной клавиатурой от компьютера. Фритт пригласил нас всех в лабораторию и обратился с торжественной, но невнятной речью, в которой научные термины перемежались со словами одобрения в свой адрес.