Не так страшен черт

– Ты так и не ответил на мой вопрос, Дима, – напомнил мне черт.

– На какой вопрос? – не понял я.

– С чего мы начинаем поиски Ястребова?

Одним коротким вопросом детектив Гамигин, как хорошим ударом под дых, вогнал меня в состояние грогги.

Но, черт возьми, Анс был мне симпатичен, нам наконец-то удалось найти взаимопонимание, и мне вовсе не хотелось снова начинать дурачить его! Неужели черт и человек не могут поговорить просто как два нормальных человека?.. Или как два нормальных черта?..

И все же я затянул паузу. А Гамигин, будучи исключительно деликатным демоном, конечно же, почувствовал, что что-то здесь не так. И вместо того, чтобы добить меня нокаутирующим ударом в челюсть, он подал мне руку, помогая удержаться на ногах.

– Что с твоим лицом, Дима?

Я не знал, как выразить Ансу свою благодарность: задав этот совершенно ненужный вопрос, в котором тем не менее звучало неподдельное участие, черт предоставлял мне возможность взять короткий тайм-аут для того, чтобы прийти в себя и собраться с мыслями.

– Можно сказать, что мы имеем дело с несчастным случаем на рабочем месте, – я осторожно коснулся двумя пальцами переносицы. – Пару раз упал лицом на крышку стола.

– И часто такое случается? – поинтересовался Гамигин.

– Нет, – покачал головой я. – Но по роду деятельности мне, наверное, чаще, чем психиатру, приходится иметь дело с личностями с неуравновешенной психикой.

– И даже «ерихон» не всегда помогает? – улыбнулся Гамигин.

– Вчера он мне помог. – Я ласково похлопал плечо, под которым находилась кобура с пистолетом. – У того придурка, что приложил меня к столу, на лице осталось несколько ярких отметин от его рукоятки, которые исчезнут не скоро.

– Один из клиентов? – Гамигин задал вопрос таким тоном, чтобы дать мне понять, что он вовсе не настаивает на ответе.

– Можно и так сказать, – кивнул я. – Ко мне вчера наведался один из унтеров «семьи».

То ли детектив Гамигин от природы был наделен удивительным самообладанием, то ли он воспитал в себе это качество, только о том, что мои слова в немалой степени удивили его, я догадался лишь по тому, как едва заметно дернулась вверх левая бровь черта. При этом лицо его по-прежнему выражало незамутненное спокойствие и искреннюю доброжелательность.

– Серьезная проблема? – спросил он.

– Пока еще не знаю, – не стал понапрасну сгущать краски я.

– Я могу чем-то помочь?

Черт возьми! Вместо того, чтобы требовать от меня, чтобы я кончал заниматься собственными проблемами и немедленно хватался за дело, за которое мне был уже уплачен солидный аванс, черт сам предлагал мне свою помощь!

Услышав такое, я был безмерно удивлен. И только спустя какое-то время понял, что, предложив мне помощь, Гамигин, по сути, не совершил ничего сверхъестественного – просто поступил как всякий порядочный человек. А удивиться меня заставило заложенное в подсознании у каждого человека предубеждение в отношении обитателей Ада. Древняя родовая память оказалась настолько сильна, что даже я, атеист в третьем поколении, вначале поставил под сомнение искренность своего собеседника. И только потом осознал, что у меня нет никаких оснований думать подобным образом о детективе Гамигине, который за все время нашего недолгого знакомства ни разу не совершил ничего такого, что позволило бы заподозрить в его действиях некую злонамеренность, присущую черту изначально, по самой его адской сущности. И, честно скажу, мне стало стыдно так, как бывало, пожалуй, только в далеком детстве, еще в школьные годы, когда каждый из нас, членов ребячьей команды, мог невзначай, походя обидеть человека и только спустя какое-то время понять, насколько мерзко он поступил, и почувствовать жуткие, мучительные угрызения совести, которые чаще всего приходилось переживать в полном одиночестве, пряча даже от самых близких своих друзей как проявление постыдной слабости.

Черт был представителем иного мира, в котором существовали свои порядки, правила и нормы поведения, возможно, не похожие на те, что были приняты в мире людей, но, черт возьми, еще никто никогда не предлагал мне своей помощи так просто и открыто, не выставляя никаких предварительных условий и не требуя ничего взамен, как это сделал детектив Гамигин. А ведь он даже не знал, какие именно противоречия возникли у меня с «семьей», о которой даже в Аду было известно, что она заправляет всей жизнью в Московии.