Гиперборей

— Поляница?.. Тогда понятно. Пусть посмотрит.

Когда Гульча показалась в воротах снова, Олег понял, что стойла чистые, вода свежая, ясли с отборным овсом или пшеницей, а за лошадьми смотрят не хуже, чем за людьми. Впрочем, коней везде ценят.

Она кивнула издали, Олег выложил на широкую ладонь хозяина гривну. Тот уронил в щель передника, обернулся, что-то крикнул. Из дверей высунулась молоденькая девчушка, копия белоголового отрока.

— Тато, постоялец наверху собирается!

— Убери за ним, — бросил хозяин. — Полы вымой, постель замени. А вы, гости дорогие, сперва пообедайте, у меня хорошая корчма. Мужичье дичь привозит еще теплую, а свиней сами режем. Колодец во дворе, вода студеная.

Олег повернулся в сторону колодца, а хозяин, что-то вспомнив, звонко хлопнул себя по лбу, словно прибил комара с летучую мышь размером.

— Медвежатина жарится, живую рыбу привезли. Вам в сковородке или на вертелах?

— На угольях, — ответил Олег.

Он отвел Гульчу к колодцу, и они долго и с наслаждением мылись холодной водой. Рядом топтались кони, шумно цедили воду из длинного корыта. Подошел хмурый худой мужик, зачерпнул пару ведер, вылил в корыто. Гульча фыркала, плескала себе за ворот, сладострастно выгибала спину как кошка, которую гладят и чешут.

Уже освеженные, будто бы даже отдохнувшие, они перешагнули порог корчмы. В трапезной, как сразу отметил Олег, каждый ел за троих, пил за пятерых, шумел за дюжину. За широкими столами тесно, доски ломятся от жареного, пареного, печеного. В проходах между лавками сбиваются с ног двое отроков, разносят еду и питье. За уставленными столами теснятся прокаленные солнцем и ветрами мужики — рожи разбойничьи, глаза дерзкие. У хлеборобов облик другой, а это — изгои, дружинники, беглые, варяги, ушкуйники и прочие ловцы удачи, каких всегда в изобилии рождает белый свет.

За дощатой перегородкой — поварня, туда таскали воду, но помимо нее четыре широкие жаровни стояли еще и вдоль стен. Там под неусыпным присмотром гостей на ивовых прутьях жарилась, истекая соком, молодая медвежатина. Пахло мясом, луком, чесноком и острыми лесными травами. Отроки, рыская с подносами по трапезной, на ходу переворачивали прутья, капли жира срывались на темно-красные спекшиеся комья, шипело, вверх вметывались злые багровые огоньки.

Пока Олег с Гульчей пробирались между столами, он старался выглядеть угрожающим — в таких местах даже самый смирный мужик почему-то стремится обязательно влезть в драку, зацепить соседей, покуражиться. Кто-то удивленно присвистнул им вслед:

— Поляница?

Другой голос пьяно посоветовал:

— Прикуси язык. С незнакомцами не борись!

— Так она ж вся лучиночная! А ноги-то, ноги!... У меня нос толще.

Гульча остановилась, повернулась. На нее смотрели двое мужиков, оба широкогрудые, при коротких мечах, рожи дерзкие. Один тут же благоразумно уронил голову, второй таращил глаза, глупо улыбался. Гульча медленно опустила пальцы на рукоять кинжала, ее темные глаза хищно сузились. Мужик продолжал смотреть на нее, но в лице появилась неуверенность, челюсть отвисла. Гульча шагнула к столу, ее верхняя губа приподнялась, показывая острые белые зубы. Мужик побледнел, поспешно уставился в миску.

Олег, выбрав стол, похлопал одного по плечу, предлагая потесниться. Тот немедленно повернул голову, сразу наливаясь кровью, тряхнул плечом. Олег сжал пальцы, в плече хрустнуло. Мужик ойкнул, в глазах метнулся страх. За столом умолкли, лохматые головы повернулись к Олегу. Один повел руку к поясу.

— Я лишь прошу подвинуться, — объяснил Олег.

Мужик поспешно поднялся — рука висела, как сломанная ветвь, пальцами другой он щупал плечо. Олег опустился на его место, остальные нехотя сдвинулись, и Гульча села рядом. Олег ловил на себе изучающие взгляды. Одет чисто, благообразно, на груди обереги — знак волхва-пещерника, лицо возвышенное, одухотворенное, как у волхва сызмальства, однако он на полголовы выше соседей, плечи в косую сажень, а на могучих руках ни капли жира! Впрочем, одни волхвы служат Апии, другие — Велесу, но есть среди них и служители Перуна.

Перед Олегом и Гульчачак появилось на столе по миске парующего борща. Отрок вытащил из нагрудного кармана деревянные ложки. Посмотрел застенчиво на Гульчу, вспыхнул, как маков цвет, поспешно заменил ей простую ложку на расписную. Когда он ушел — с явной неохотой, — Гульча оглядела ложку подозрительно, тщательно вытерла о свою одежду.