Гиперборей

— Что случилось с Потыком? — спросил Олег соседей по столу.

Молчали, лишь один проворчал нехотя:

— Потык — наш герой, сын Города... Да враг сумел найти стежку... Пришли друзья, похвалялись богатством, что захватили в дальних странах, угостили заморским вином. Ушел Потык с ними к соседнему князю, гулял три дня и три ночи. А в город ночью пробрались савиры.

— Раньше не нападали, что ли?

— В городе привыкли, что Михайла завсегда на воротах. Так привыкли, что хоть и знали про его отлучку... Великий разор учинили вороги! Много крови пролили. Девок в полон, старых и малых порубили.

Изгой свирепого вида, что сидел напротив, зло хлопнул чарой по дубовой крышке стола:

— Тяжкую виру платит своей совести! Эх, Михайло Потык — красивая птица...

Олег ел неспеша, осматривался — пусть девчушка вымоет полы. Хоть и голубятня, но по всему видно, что постоялый двор чистый. Семья у мужика немалая, всех к делу приставил. Сам торк или берендей — рожа больно не наша, но жену взял прямо Снегурочку, иначе откуда такие белоголовые дети? Разве что по старой загадке: у Ноя было три сына: Сим, Хам и Яфет. Кто был их отец? Ответ: Тавр — киевский кузнец.

Комната оказалась на чердаке, как и обещал хозяин, — стоять во весь рост можно только посередке, где над головой идет главная балка, от нее крыша покато опускается, смыкаясь с полом. Подниматься нужно по лестнице, поднимая ляду — широкую квадратную крышку с вдавленным в пол кольцом вместо ручки.

Олег захлопнул за собой ляду, притоптал кольцо, чтобы не спотыкаться.

— Узнаю хозяйственных полян! Говорят, где пройдет один полянин, двум иудеям делать нечего.

Она остро взглянула ему в глаза, вспыхнула, но с великим трудом удержалась, хотя глаза метали черные молнии, а в воздухе мгновенно запахло грозой.

— Я в это не верю, — ответила она очень сдержанным голосом.

Единственное окошко было широкое, через него виднелись чешуйчатые крыши, похожие на спины растолстевших смоков. Слева выступает край постоялого двора, слышно, как неумолчно бухает молот, сквозь ветхую крышу кузни полыхает багровое пламя, поднимает сизый дым. Олег потянул носом, пахло железной окалиной — коваль выжигал из железа сырь.

Бедно одетый, но увешанный оружием, как священное дерево оберегами, худой мужичонка потащил через двор лошаденку. Под ногами у него греблись куры, расклевывали еще теплые конские каштаны, с истошными криками разбегались в последний момент, хлопая крыльями и обязательно стараясь перебежать дорогу перед лошадью.

Гульча брезгливо копнула носком сапога ворох старых шкур, услышала смешок пещерника. Она нахмурилась, села и решительно начала стаскивать сапоги.

— Жалкое племя, — пробурчала она. — Подвижника на цепь. Ну, пусть сам себя на цепь — какая разница?

— Разница большая, — сказал он насмешливо. — Очень...

— Все равно, — сказала она упрямо, — мне его жаль!

Он лег, разбросал усталое тело на мягких шкурах. Ему тоже было жаль этого нестареющего крылатого богатыря. Потык был на особинку среди нелюдимых сыновей Велеса — веселый, крылатый, охотно покидающий родной Лес ради приключений в других странах. Далеко заносили его крылья! У многих народов остались легенды о крылатом богатыре. По возвращении Потык все так же славно служил Городу: поднимался в воздух при виде орла или слишком крупного ворона, который мог быть злым колдуном... Но сколько было великих богатырей в славянской земле? Как песка— на берегах рек. Не упомнить, да кто старается? Воинские подвиги — обычное дело, всяк горазд. Это другим народам в диковинку. Славяне чтят именно духовный подвиг.

Вообще слово подвиг применяется лишь к тем, кто сумел победить зло в себе, принес мир людям, сумел смирить свой гордый нрав, не хвататься за меч при каждом случае... И подвижниками зовутся не силачи, убившие многих врагов, великанов, драконов, волшебников, а подвигшие людей на мир, счастье, ласку к ближнему...

Он чувствовал, что засыпает, на грани сна начали плавать светлые пятна, потом медленно высветился странный щит: заостренный книзу, яркий, блестящий. На красном радостном поле щита стоял человек в белой хламиде. За спиной у него были большие белые крылья, в руке ярко блестел огненный меч. Сердце Олега радостно стукнуло, он спросил шепотом, еще не веря себе:

— Это... Потык?

Далекий голос ответил медленно, с паузами, но Олег слышал все, это был его голос, собственный, только не житейский, а вещий: