Ходасевич промолчал.
Ванечка глубоко вздохнул и начал:
– Листвянские пацаны говорят, что да, есть тут у нас один старый… как бы это сказать, чтоб прилично… в общем, старый пень, любитель молоденьких мальчиков. И живет он, кстати говоря, здесь, совсем рядом, на Чапаева!..
– Что ты говоришь? – делано изумился Ходасевич.
– Так вы правда знаете, кто это?
– Догадываюсь.
– Гоните!
– Знаю я, знаю, – поддразнил юношу полковник.
– Откуда?!
– Неужели ты думаешь, что ты у меня – единственный источник информации?
– Ну, и кто этот сидор? – азартно выпалил юноша. – Скажите, кто?
«Странно, как разные качества, соответствующие совершенно разным возрастам, соединились в этом юноше, – подумал Ходасевич. – И детская непосредственность, и взрослая рассудительность, и юношеская обидчивость… Неужели все тинейджеры (как принято называть сию возрастную группу нынче) такие? Или Ванечка – особо инфантильный? Давно я не общался с отроками, совершенно не с кем сравнить…»
Валерий Петрович усмехнулся и начал полудурашливым тоном (кажется, постоянный стеб – обычное дело для нынешней молодежи):
– Этот человек живет один в черном-пречерном лесу, и черной-пречерной ночью, замучив очередного мальчика, играет на черном-черном рояле…
– Правильно! Блин! Ну откуда вы узнали?!
Ходасевич усмехнулся:
– Гражданин пианист Ковригин давно находится у меня под колпаком.
– Про него и пацаны говорят, что он к мелкоте пристает. Ему однажды даже настучали по тыкве за это.
– Информация, поступившая из двух независимых источников, считается подтвержденной – если только не является сознательной дезинформацией.
– Круто замечено! Вас так учили, да?
– Нет, – улыбнулся полковник, – данное наблюдение сделано на основе моего личного опыта.
Ванечка в возбуждении вскочил из-за стола и сделал несколько шагов взад и вперед по веранде. Потом остановился и выпалил:
– А клевая тема получается! Крутой замес!
– Что ты имеешь в виду, Иван?
– Ну, прикиньте!.. Как все сходится!.. Значит, этот гад Ковригин охотится в нашей округе на детей. Правильно? Однажды об этом откуда-то узнает моя бабушка – и идет к нему разбираться. Она у меня известная борчиха – в смысле борец – за справедливость. В каждой бочке затычка… А этот сидор гнойный слушает ее наезды. Потом понимает, что его разоблачили, и р-раз, мою бабуленьку – в подвал!.. А сам – продолжает заниматься своим гнусным делом. Типа, не может остановиться. И мальчишку черненького, таджика, похищает… Все сходится!.. Надо этого, блин, пианиста в ментуру сдавать и обыск у него в доме и на участке устраивать!
Валерий Петрович улыбнулся.
– В логике тебе не откажешь. Пять баллов.
Юноша подозрительно прищурился.
– Стебетесь?
– Да нет, отчего же? Искренне восхищен точными построениями. И твоя версия вполне имеет право на существование. Правда, она не объясняет события пятнадцатилетней давности…
Ванечка нахмурился.
– Что вы имеете в виду?
– Исчезновение твоего деда.
– А вы думаете, оно тоже связано с Ковригиным?!
Ходасевич покачал головой.
– Не знаю, Иван. Но факт остается фактом: двое представителей одной семьи, муж и жена, исчезают, причем в одном и том же поселке, с интервалом в пятнадцать лет. Странное совпадение. Вполне можно предположить, что два данных события связаны.
Молодой человек задумался, потер лоб рукой, а потом сказал:
– А ведь они связаны. Причем именно из-за этого педика Ковригина.
– Что ты имеешь в виду?
До сего момента болтовня с юношей – молодым, открытым, непосредственным – больше занимала Валерия Петровича, отвыкшего от общения вообще и с подрастающим поколением в частности. Теперь он каким-то шестым чувством понял, что разговор может быть ему полезным. Что он способен дать новую информацию.
Ванечка сел и закрыл лицо руками. Затем глубоко вздохнул и глухо проговорил:
– Только обещайте про это никому не рассказывать. Никому! Тем более моим родителям. И ни с кем это не обсуждать. Даже – потом – со мной. Я хочу рассказать – и опять забыть… Все – забыть. Обещаете?
По выражению лица юноши, по его пылающим щекам Ходасевич понял, что тот решился поведать нечто действительно важное. По крайней мере, для него самого.
Валерий Петрович со всей серьезностью молвил:
– Обещаю. Твой рассказ и твое имя в любом случае останутся в тайне.
Глава 8
Тем вечером мамочка, когда привела Ваню из детсада домой, объявила, что завтра он в сад не пойдет.