Куявия

– Иргильда.

Он умолк, полагая, что этим сказано все, переступил с ноги на ногу, ожидая, когда она пойдет в дом. Блестка, не дождавшись продолжения, спросила все так же тихо:

– А кто она?

Оследнюк остолбенел так, что едва сумел закрыть рот. Глаза расширились в радостном удивлении.

– Ты не знаешь, кто такая Иргильда?

– Нет.

– Боги!.. Есть же такие дикие люди!

И, приведя в ее комнату, в течение часа обстоятельно пересказывал все, что знал, а знал удивительно много. Наконец ушел, не забыв ни снять оковы, ни надежно задвинуть за собой дверь на засов. Блестка улеглась, раскинула руки. Но, прежде чем отдаться сладким грезам, успела подумать о своем заточении и о том, что под ударами доблестных артан в это забытое богами и заброшенное место сбегается всякая дрянь и отбросы, как вот эти отвратительные беры или эта мерзейшая Иргильда.

Глава 16

На другой день она после обеда латала мужскую одежду вместе с остальными женщинами, когда хлопнула входная дверь, женщины перестали шушукаться, смех оборвался, и над всеми словно повеяло холодом. Блестка подняла голову.

В их сторону от двери шла та самая женщина, которую Оследнюк назвал Иргильдой, женой тцара и мачехой Итании, из-за которой и разгорелась жестокая война. Она шла не к ним, как сразу поняла Блестка, а просто в их сторону, в трех шагах лестница, ведущая в верхние покои, где сейчас совещаются мужчины, все женщины притихли, как робкие мыши при виде огромного кота, что даже боятся смотреть в его сторону и трусливо молятся своему мышиному богу, чтобы кот их не заметил, прошел мимо, он же большой и сильный, что им наши мелкие мышиные души…

Блестка вскинула голову и с любопытством разглядывала грозную женщину, о которой уже наслушалась столько гадостей. Иргильда двигалась величественно, никого не замечая вокруг, взгляд устремлен поверх голов, статная и все еще красивая, все-таки тцарица, затем ее взгляд опустился и встретился со взглядом Блестки.

Она сделала еще пару шагов, женщины совсем замерли и опустили головы. Иргильда остановилась, ее холодные глаза без всякого выражения бесцеремонно осмотрели Блестку, остановили взгляд на тяжелых оковах на ее руках и ногах, снова осмотрели ее со странным выражением в жестоких холодных глазах.

– Пленная, – произнесла она с некоторым удивлением в голосе. – Пленная артанка!

Сзади придвинулся один из беров, Блестка видела его раньше, сказал угодливо:

– Рабыня!.. Ее захватили в самой Артании!

Иргильда произнесла брезгливо:

– Какая же она рабыня? Рабыни не носят таких оков… Скажи, женщина, ты – рабыня?

Бер крикнул строго:

– Встань, рабыня, когда с тобой разговаривают!

Блестка, сидя, выпрямилась, ответила с веселой яростью:

– Все верно, я – пленная!.. И когда сюда придут артане, а они придут, то всех вас развесим на корм воронам! А с тебя, жирная свинья, я своими руками сдеру шкуру… с живого.

Бер отшатнулся, отступил и едва не упал, наткнувшись на скамью. Кто-то сдержанно засмеялся.

Иргильда не шелохнулась, взгляд оставался все таким же, и даже голос не изменился, когда произнесла холодно и размеренно:

– Носи оковы. Носи с гордостью. Не снимай… и не давай их снимать. Другие же не снимают?

Она шагнула дальше, уже забыв о пленнице, взгляд устремлен вдаль, только из-под накидки выскользнула белая холеная рука, поправила безукоризненные волосы в затейливой высокой прическе, тяжелые золотые браслеты мягко звякнули и соскользнули к локтю, обнажая тонкое изящное запястье.

Она ушла вверх по лестнице, женщины возбужденно зашушукались, задвигались, только Блестка сидела, замерев, сердце отчаянно застучало. Мужчинам не понять, зачем женщина без всякой нужды поправляет прическу, а эти швеи слишком напуганы и возбуждены, чтобы заметить бесцельность жеста, когда нет мужчин, которым демонстрируют либо изящество рук, либо высокую грудь, что приподнимается с этим движением, либо поворот головы в более выгодную сторону. Значит, она проделала это нарочито для нее, Блестки.

Перед глазами возникла статная фигура, гордый взгляд, золотые браслеты на руке. Тяжелые, массивные. Почти такие же, как ее оковы. Наверняка у Иргильды есть и ножные браслеты. Как и у нее – оковы. А как она обронила: «…другие же не снимают?»

И почему, мелькнула мысль, она сказала, чтобы я не снимала браслеты… и не давала их снимать?

* * *

Чуть ли не с каждым днем в Долине становилось все теснее. Гости прибывали по одному, по двое, иногда даже целыми отрядами. Они называли себя гостями, но это беглецы, что ухитрялись добраться до этой высокогорной долины. Город Драконов переполнен, там нет места даже на площади, люди задыхаются от тесноты. В основном это могучие воины, что еще не потеряли жажды драться с наступающим и победоносным врагом. Пара знатных вельмож сумела отослать сюда свои семьи, а сами, как услышала Блестка с удивлением, со своими малыми отрядами ушли навстречу врагу с решимостью пасть или победить.