Ингвар и Ольха

А не будет тряпочки, – сказал себе мрачно, – то и на голом полу будет хорошо». Так ему и надо. Только бы возле ее дверей. Все-таки последний день, последняя ночь! Она покинет завтра его крепость, уедет с гордо выпрямленной спиной. И ни разу не оглянется.

Хуже всего, он не сможет сказать ни единого слова, чтобы остановить! Просто не повернется язык. И не поднимется рука, чтобы ухватить коня за повод. Только простолюдины следуют своим желаниям, а людей благородной крови ведет более мощная сила, чем простые желания, свойственные просто людям и просто зверям.

– Прощай, – прошептал он с болью. Ощутил, как глаза защипало. В удивлении прикоснулся ладонью, на ней остались мокрые следы. Неужели он ревет, как когда-то в детстве? – Прощай…

Плечи его затряслись. Он чувствовал, как лицо его перекашивается, корчится. Он не умел плакать, а сейчас внутри что-то тряслось, он всхлипывал, чувствовал боль и странное освобождение.

Вернулся к столу, рухнул на лавку. Слезы катились и катились, он все еще всхлипывал. В таком виде появиться перед ней? Она умрет со смеху! И запрезирает так, что даже ноги не пожелает об него вытереть.

Ночной ветер раскачивал клен, ветви царапали по стене. Когда-то такой скребущий звук успокаивал – дома тоже растет почти подобный исполинский клен, – но сейчас она поймала себя на том, что постоянно прислушивается, вздрагивает, когда страшная рогатая тень от веток пробегает по стене.

Огонек светильника подрагивал, и огромные угловатые тени прыгали со стены на стену, страшно и грозяще изламываясь на стыках. Воздух жаркий, несмотря на открытые окна…

Шорох от окна заставил сжаться в страхе. Прислушалась: все тихо, начала успокаиваться, как вдруг там что-то треснуло и в распахнутые створки прыгнул человек.

Одним движением он загасил светильник, и, когда повернулся к ней, Ольха увидела только угольно-черный силуэт на фоне окна. Он прыгнул прямо на ложе. Ольха успела податься в сторону. Судя по проклятию, он больно ударился о твердый край ложа коленями.

Ольха скатилась на пол, цепкие пальцы ухватили ее за ночное платье. Она молча ударила обеими ногами. Чувствовала, что попала в плечо или грудь. Ощущение было таким, будто саданула ногами в каменную стену, но хватка на платье ослабела.

Она подхватилась на ноги, бросилась к двери. В последний момент человек прыгнул, снова ухватил ее за край платья. Ольха с размаха ударилась об пол. Человек подтянул ее ближе, привстал и навалился сверху.

– Пусти, – процедила она сквозь зубы. – Тебе несдобровать…

– Это завтра… – пропыхтел нападавший. – Зато сегодня…

От него сильно пахло брагой, питьем простого дружинника. Впрочем, знатные воеводы тоже часто садились за стол вместе с простыми воинами.

– От… пус… ти…

– Еще чего? Сперва…

Он прижимал ее к полу, навалившись со спины, одной рукой пытался задрать ей подол. Ольха сопротивлялась, как могла. Он пыхтел, от него все сильнее несло крепким потом и брагой. Изловчившись, она достала его зубами. Он взвыл от боли, с силой ударил ее по голове. У нее зазвенело в ушах, в глазах заблистали звездочки. Ноги и руки подломились, она под его весом упала на пол, дыхание из груди выскочило со всхлипом.

– То-то, – прорычал он, – баба…

Наконец заголил ей зад, но едва приподнялся, освобождаясь от портков, как она, не чувствуя давящего веса, извернулась и, лежа на боку, отчаянно забарахталась, поймала снова его руку. И так вцепилась зубами, что хрустнул палец.

– Ах ты…

Он ударил ее уже не открытой ладонью, а кулаком. Ольха дернула головой в сторону, ощутив по движению его тела, что он замыслил, и кулак только задел ее, но снова вспыхнули искры, будто в догорающий костер швырнули камень, а он крепко выругался, когда кулак с треском достал дубовый пол.

– Отпус… ти, – прохрипела она. – Кто бы ты ни был… тебе смерть…

– Это завтра, – ответил он люто, – а тебе – сегодня.

Он ударил ее снова, еще и еще. Ольха ощутила, как надвигается тьма. В полузабытьи ее руки расслабились, голова упала на пол. Распаленный похотью, нападающий попробовал снова задрать подол, но она прижала платье своим весом, и он тогда рванул за вырез платья, разорвал до пояса, хрюкнул от удовольствия, видя в лунном свете ее наготу, быстро дрожащими руками сорвал остатки платья.

Ольха уже приходила в себя, ударила ногой, промахнулась, он навалился, она ударила локтем, попала в лицо. Тот взревел, с размаха ударил по лицу. Она ударилась затылком, в глазах померкло.