Ингвар и Ольха

Будто кто-то толкнул Ингвара. Он быстро повернул голову, ожег Ольху и Бояна злым взглядом. Тут же взор смягчился. Ольха поняла, воевода дергается как на раскаленных углях: и вести ее сюда опасно, и оставлять в лесу еще опаснее.

– Еще раз повторяю, – сказал Ингвар свирепо, и тут Ольха с удивлением заметила, как лютый голос постепенно меняется, из него уходит ярость, остается только самодовольство победителя. – Ваш град захвачен! Мои стрелки готовы поджечь его с четырех сторон. Княжья оружейная заперта моими людьми. И охраняется! Если драться, то надо было раньше. Сейчас это будет только кровавая бойня. Вы поляжете все. А нам нет нужды вас истреблять.

«Конечно, – в бешенстве подумала Ольха. – Кого тогда грабить?»

Вождь зажимал ладонью плечо, кровь струилась между пальцами. Он тоже, похоже, ощутил изменение в голосе свирепого победителя. Угрюмо оглядел его исподлобья:

– И что ты хочешь?

– Мира.

– Мира? – переспросил вождь горько. – И для этого аки хорь в курятник проник ночью? И зарезал стражей и убил моих воев?

Ингвар покачал головой:

– Что есть пятеро погибших для такого града? Они защищали свое племя, пока другие дрыхли. Честь им и хвала. Мы поможем похоронить их, составить краду и тризну. Если дозволишь, конечно. Но мы не сожгли ни одного дома, не убили ни одного ребенка, не обесчестили ни одной девки… Разве не так?

Русы громко закричали, подтверждая его слова. Ольха видела, как на площадь перед теремом, осмелев, выходят женщины, а за ними и мужики. У кого на поясе висел хотя бы нож, русы загоняли обратно, выпускали только неоружными. Ингвар заговорил быстрее, потому что большое скопление рутуллов даже без оружия могло оказаться опасным.

– Рутуллы известны за твердость в слове! – крикнул Ингвар. – Если сейчас заключим мир, то я знаю, что условия его не нарушатся!

Вождь из-под насупленных бровей зыркнул на лучников, что с зажженными стрелами стояли по городской стене, на крышах теремов, посмотрел через плечо Ингвара на выбитые окна и двери в тереме, где блистало чужое оружие, откуда слышался тихий женский плач.

– Что ты хочешь? – спросил он снова.

– Дани, – ответил Ингвар. – Если хочешь оставаться князем. Дань куницами, лисами и мясом, а также людьми и серебром. Но ежели твое племя захочет войти в Новую Русь, то дань не требуется. Только будете принимать участие в обустройстве наших общих земель.

Вождь подумал, качнул головой:

– Нет, лучше платить дань. Сколько?

– Как и другие, – ответил Ингвар. В голосе воеводы Ольха явственно ощутила великое облегчение. – Ты мудрый вождь, и ты наверняка уже прикидывал, как повернется дело, ежели сюда придет киевский князь. И как лучше поступить. Не скажу, что дань легка. Но не настолько тягостна, чтобы ради нее класть голову. Так что, я думаю, мы порешили… Верно?

Вождь заколебался, его ненавидящий взор отыскал Любаву. Она стояла рядом с Павкой, прижималась к его плечу. Глаза ее были затуманены, по губам блуждала слабая улыбка.

– Еще одно дело, – сказал вождь угрюмо.

– Говори, – поощрил Ингвар, но голос его потвердел.

– Наш град был захвачен предательски.

– Для нас это военная хитрость, – прервал Ингвар. – Что ты хочешь? Говори короче.

Вождь посмотрел на него налитыми кровью глазами. Рядом сопел и стучал в землю посохом дряхлый волхв. За спинами дружины русов нарастал ропот. Любава ничего не слышала, куталась в расшитый бирюсой платок. Павка уловил кивок воеводы, оставил девку и поспешил на крыльцо.

– Русы, как я слышал, тоже тверды в слове, – заговорил вождь медленно. – И своих людей не выдают. Как и тех, кто им доверился. Но мы же предателей караем нещадно! И от этого правила отцов не отступим.

Рутуллы заорали, загукали, поднялся лес рук. Кулаки у лесных рутуллов были не намного мельче кулаков русов. Любава вздрогнула, впервые ощутила неудобство, отступила к самой стене терема под защиту длинных мечей русов.

– Это единственное препятствие? – спросил Ингвар медленно. Скулы его напряглись, черты лица стали хищными.

– Да, – ответил вождь гордо. Он огляделся, рутуллы одобрительно загудели. – Но я не вижу, что сможете сделать. А без этого мира не будет. И дани не дадим.

Ингвар кивнул, спросил громко:

– Русы! Что в награду возжелала эта женщина?

Рутуллы замолчали в ожидании, а от русов загудело нестройное: