Год Крысы. Путница

— На кой вам топоры-то? Боднули разок, дерево и упало. Мужики заворчали, как стадо разбуженных медведей. Один, самый обидчивый, даже привстал, собираясь перекинуть ногу через борт:

— Щас я эту крысу двухвостую…

— Сиди, — одернул его вожак, снова берясь за вожжи. — Нашел с кем связываться. Х-хо, пошли!

Волы послушно налегли на ярмо. Троице пришло посторониться: заступать им путь было все равно что катящемуся с горы валуну. Только и осталось сердито и обиженно провожать лесорубов взглядом.

— Эй, девчонка! — неожиданно окликнул Рыску возница со второй телеги. — А это не ты, случаем, третьего дня сказку с помоста травила? Про сиротку?

— Я, — зарделась девушка и, повинуясь наитию, выпустила Алька и поспешила за лесорубами.

— Молодец, — одобрил возница. — Я чуть живот не надорвал слушаючи. Хотел даже монетку кинуть, да, пока стоял, какая-то сволочь кошель срезать успела!

Теперь «польщено» потупился Жар.

— Что, правда та самая? — заинтересовался еще один мужик. — То-то гляжу — мордашка знакомая… Только тогда ты побойчее была, воробьем по помосту скакала!

Вожак тоже придержал волов и обернулся:

— Сказочница? — Взгляд лесоруба потеплел. — Хм… А вот сказочницу мы, может, и взяли бы. Дорога длинная, скучная…

— Так возьмите, дяденьки! — взмолилась обнадеженная девушка. — Я много еще всяких баек знаю! А вот он, — Рыска кивнула на Алька, — на гитаре играть умеет!

— Не умею, — огрызнулся саврянин, подходя, впрочем, поближе.

— Я же слышала!

— Ну тренькал в кормильне по пьяни… — нехотя, словно бы даже смущенно сознался Альк.

— Так умеет или нет? — подозрительно уточнил вожак.

— Умеет-умеет, просто стесняется!

— Не стесняюсь. — Саврянин набычился еще сильнее.

Жар его понимал: как же, отпрыск благородных кровей, мастер клинка и косы, без пяти щепок путник, а его соглашаются взять только потешником-струнощипом, в довесок к девчонке, и еще клянчить приходится!

— А этот, поди, песни поет? — ухмыльнулся лесоруб, переведя взгляд на вора.

— Добрые люди, — проникновенно сказал тот, прижимая руки к груди, — вы нас только подвезите, я вам еще и станцую! Позарез в Рогатку надо!

— Ладно, уговорили, — рассмеялся вожак. — Садитесь. Только если дорога в гору пойдет и волы встанут, слезете и толкать будете! И еды у нас в обрез. Девку еще покормим, а вы сами себе харч ищите.

Рыска, просияв, ухватилась за борт, и ее с хохотом подсадили в четыре руки. Жар вскочил сам, в ту же телегу, Альк в следующую. Уселся сзади, с самого краешку, но лесорубы все равно сдвинулись вперед, стремясь оставить между собой и саврянином как можно больше места. Впрочем, Альку это было только на руку.

* * *

На ярмарку голова не попал и следующим утром. Стражники, отсмеявшись над подвязанной поясами осью, проводили недотеп до места сбора — большого пустого амбара, обнесенного высоким забором. В обычное время там хранили строевой лес, пол был густо усыпан сухой корой и щепками. Встретивший весчан молодец в тсецкой шапке веселиться не стал, а страшно наорал на голову: мол, издеваться над батюшкой-тсарем удумали, да за такое вас всех в кандалы и на рудник! Пришлось отдать ему муку, чтоб смилостивился, а дождавшись рассвета, побегать по Макополю в поисках умельца, который быстренько заменил бы ось.

В обед, когда телега стала как новенькая, а кошель головы печально съежился, выяснилось, что молодец никакого отношения к приемке работников не имеет и был оставлен просто за сторожа. Поглумившись над доверчивыми весчанами, он вскинул на плечи дареную муку и до возвращения головы был таков.

Настоящий хозяин шапки, толстый добродушный тсец с седыми висками, об этой истории так и не узнал, а мрачность головы его не удивила — тут все такие были.

— Что, не хочется на родное тсарство батрачить? — весело упрекнул толстяк, роясь в бумагах. — Ага-ага… вижу. Мих, Викий и Колай. Кто тут есть кто?

Весчане нестройно назвались. Цыка замешкался, чуть не проговорившись.

— А этот, бородатый?

— Наш молец, господин. Увязался вот, отговорить не смогли… — залебезил голова, опасаясь, что ему всыплют еще и за этого, Хольгой стукнутого.

— Молец? — благосклонно глянул тсец. — Да еще доброволец? Ишь ты! Что ж, пускай едет, ремесло нужное — благословить там кого или отпеть.

— Отпеть?! — побледнел Колай. — Чего это вдруг — отпеть?