Великое избaвление

— Не сомневаюсь, — угрюмо пробормотал Линли.

Хэнк обнажил в улыбке зубы с новенькими коронками.

— И вот подхожу я к окну, думаю, сейчас вмажу чертовой птице, но тут замечаю кое-что покрупнее этой пташки.

— Неужели еще кто-то орал? — поинтересовался Линли.

— Да нет. Орал-то павлин, но я обнаружил во дворе кого-то еще. — Он дожидался взволнованных вопросов, но слушатели замерли в почтительном молчании. — Ладно, ладно, — расхохотался он и, чуть понизив голос, сообщил: — Дэнни и ее хахаль… как его, Аира, Иезекииль…

— Эзра?

— Точно! Целуются, как два голубка. Ага. «Решили воздухом подышать?!» — крикнул я им. Мужик как взвоет.

Все вежливо улыбнулись. Джо-Джо поглядывала на собеседников заискивающе, словно жаждущий ласки щенок.

— Но это еще не все. — Тут Хэнк снова приглушил раскаты своего голоса. — Оказалось, девица-то вовсе не Дэнни. Парень — Эзра, точно. — Он улыбнулся, торжествуя: теперь уж всем придется внимательно его выслушать.

— Еще бренди, Дебора? — предложил Сент-Джеймс.

— Спасибо.

Хэнк завертелся в кресле.

— Теперь он принялся за Анжелину. Представляете?! — Американец зашелся от смеха, хлопая себя в такт по коленке. — Этот Эзра — тот еще петушок, ребята. Не знаю, как у него с этим делом, но старается он вовсю! — Хэнк отхлебнул из стакана. — Сегодня я попытался кое на что намекнуть Анжелине, но эту девчонку не прошибешь. Даже глазом не моргнула. Я вам говорю, Том, если хотите быть в курсе, надо вам тут поселиться. — Он испустил очередной вздох удовлетворения, поправляя на брюхе тяжелую золотую цепь. — ЛЮБОВЬ! Великое дело! Ничто так не действует на ум, как ЛЮБОВЬ! Вы согласны со мной, а, Сай?

— Да, у меня уже много лет голова идет кругом, — подтвердил Сент-Джеймс.

Хэнк ухмыльнулся.

— Смолоду втрескались, а? — Он фамильярно ткнул пальцем в Дебору. — Давно с ним хороводитесь?

— С детства, — не дрогнув, отвечала она.

— С детства? — Хэнк большими шагами пересек комнату и раздобыл еще бренди. Миссис Бертон-Томас громко всхрапнула, когда он проходил мимо нее. — Школьная любовь, как у нас с Горошинкой, а? Помнишь, Горошинка? Малость того-сего-сами-знаете-чего на заднем сиденье. У вас тут есть кинотеатры для автомобилистов?

— Полагаю, этот феномен присущ исключительно вашей стране, — заметил Сент-Джеймс.

— Чего? — Пожав плечами, Хэнк опустился в кресло. Бренди выплеснулось на белые штаны.

Это его ничуть не взволновало. — В школе познакомились?

— Нет. Мы познакомились в доме моей матери. — Саймон и Дебора обменялись заговорщическими взглядами.

— А, она вас и свела, так? Нас с Горошиной тоже специально познакомили. У нас с тобой есть кое-что общее, Сай.

— Вообще-то я родилась в доме его матери, — вежливо уточнила Дебора, — но выросла я в доме Саймона в Лондоне.

Хэнк обеспокоенно нахмурился.

— Слыхала, Горошинка? Так вы родственники, что ли? Двоюродные? — Легко было угадать, что мысленно он перебирает все ужасы близкородственных браков — гемофилия, вырождение…

— Вовсе нет. Мой отец… как ты называешь моего папу? Он твой лакей, камердинер или дворецкий?

— Он мой тесть, — сказал Саймон.

— Представляешь, Горошинка? — с благоговейным ужасом вопросил Хэнк. — Вот это романтика.

Это было так внезапно, неожиданно. Придется как-то приспосабливаться. У Линли оказалось слишком много граней, словно у бриллианта, обработанного рукой умелого ювелира. Каждый раз он поворачивался к ней новой стороной.

Он влюблен в Дебору. Это очевидно. Это можно понять. Но… влюблен в дочь слуги? Барбара тщетно пыталась переварить эту новость. «Как могло подобное случиться с ним?» — дивилась она. Казалось, этот человек полностью контролирует свои чувства и свою жизнь. Как же он допустил, чтобы с ним такое стряслось?

Теперь она могла истолковать странное поведение Линли на свадьбе у Сент-Джеймса. Он вовсе не спешил отделаться от нее, Барбары, напротив, он торопился уйти от зрелища, причинявшего ему боль, не видеть, как любимая им женщина празднует свадьбу с другим.

И она понимала, почему из этих двоих Дебора выбрала Сент-Джеймса. Собственно, ей, наверное, и выбирать не пришлось, ведь Линли никогда бы не опустился до того, чтобы объясниться ей в любви и предложить брак. Разве Линли мог жениться на дочери слуги? Все его генеалогическое древо содрогнулось бы от корней до самой кроны.

И тем не менее он мечтал жениться на Деборе, и теперь он страдал, завидуя Сент-Джеймсу, который отважился пренебречь нелепым предрассудком, помешавшим самому Линли добиться счастья.