Империя Зла

Коган слушал с застывшей ухмылкой, которая становилась все напряженнее. Заметил осторожно:

– Я не думаю, что маятник качнулся так уж сильно. Просто тайное стало явным. Другое дело, что как-то разом, в то время как, скажем, партийное – по капле. Разве что внуки узнают, какие горы трупов наворотили нынешние руководители, что совсем недавно были крупными партийными боссами.

Кто-то беспокойно заерзал, но все старательно смотрели только на Когана, чтобы не смущать вниманием коллег, все-таки треть из аппарата ЦК КПСС, ЦК ВЛКСМ, КГБ...

– А мы это равновесие восстановим, – буркнул Кречет. – И народ узрит, что проклятые жиды кровь народную пьют, и отечественные коммерсанты заворчат, что всякие так рабиновичи их деньги в Израиль переводят. А то у нас, как говорил классик, нет середины, а либо в рыло, либо ручку пожалуйте!

– А не получится, что снова в рыло?

– Размечтались! – сварливо сказал Краснохарев. – Вам бы только в рыло, чтобы под видом спасения рабочую силу в свой Израиль нагнать!.. Шиш вам. Как только начнутся перегибы, тут же пару репортажей из Израиля организуем. Так вот, мол, и так, евреи тоже, бывает, работают. Вот еврей – слесарь, вот – токарь, а вот и вовсе... гм... Кто не поверит, для тех будем поездки организовывать, чтобы на евреев-рабочих посмотрели. Ведь кроме, как в Израиле, нигде не увидишь... Вы мне лучше другое объясните: если мы начинаем терроризм признавать полулегальным оружием, то, как с теми, что захватывает наши самолеты или автобусы с детьми? Или для них отдельную статью заводить?

Кречет поморщился:

– Степан Викторович, ты уж, пожалуйста, научись отличать уголовников от террористов! Уголовники – это та дрянь, которая намеревается за счет других людей жить безбедно, а террористы – это, по определению Виктора Александровича... все камни на него... лучшие люди человечества. Они жертвуют собой для того, чтобы добиться лучшей жизни для своего народа. А многие так и вовсе мечтают осчастливить весь род людской! Не спорь, мы сейчас говорим пока только о чистоте замыслов. У уголовников замысел изначально подл и грязен, а у террористов чист настолько, что даже ангелы с белоснежными крыльями им в подметки не годятся!.. Я что-то не слыхал про ангелов, которые бы пожертвовали не то, что жизнью, а хотя бы перышком.

Коломиец спросил непонимающе:

– А как же с теми террористами, что захватили автобус в Саратове?

Сказбуш фыркнул, ему все понятно, а Коган пояснил туповатому министру культуры:

– Расстрелять на месте, но закопать – с воинскими почестями!

Кречет скривился, проклятые евреи над, чем только не фиглюют, но смолчал, явно предполагал что-нибудь подобное, а Сказбуш педантично поправил:

– То были не террористы, а уголовники. Потребовали не свержения диктатуры проклятого Кречета, а всего лишь мешок с долларами. Какие почести? Вот если бы борьба против режима самодура Кречета, тогда бы, конечно... и почести, и памятник и пособие их семьям...

Кречет не выдержал, рявкнул:

– Хватит, разгыгыкались! Начинается великое наступление на Штаты, вы хоть понимаете? Нет-нет, не войсками... Настоящее наступление и раньше начиналось с разглядывание карты, затем – с чертежных столов ученых, а теперь... теперь с идей!

Яузов пробурчал скептически:

– Но что идеи против танков? Или авиации, которая в США традиционно сильна?

– Идеи, дорогой – самое мощное оружие. Идеи поражают тех, у кого в руках гашетка самолета, рычаги танка, ядерная кнопка. И от этого человека зависит, в какую сторону бабахнуть.

Яузов и Коган, едва не стукаясь лбами, уже посерьезнели, рассматривали таблицы с десятками кривых, от которых у меня зарябило в глазах. Коган на время забыл, что Яузов потомок Скалозуба и унтера Пришибеева, а Яузов до ближайшего перекура решил не рассматривать министра финансов как хитрого шпиена в пользу мирового сионизма.

Вообще-то козе ясно, что человек, который не побывал националистом или антисемитом, вообще не может быть государственным деятелем. Это обычные болезни роста, даже не болезни, а неотъемлемые этапы становления полноценной личности. Всяк, кто их пропустил – неполноценен. В детстве всякий патриот своего дворика, а на соседние смотрит как на земли врага. Затем начинается деление, если он горожанин, на свою улицу и чужую. Чуть позже – на центровых и окраинных.

Затем, повзрослев, внезапно понимает, что он принадлежит к такой-то национальности. А в их страну, город понаехали всякие (кавказцы, чернозадые, эти русские, хохлы, москали, жидовня и т.д.), и надо ее защищать.