Артания

Коман и Болгор переглянулись. Коман хмыкнул, на лице Болгора появилась снисходительная улыбка. Придон выждал, но никто не удивился, не спросил, как это израненный дракон сумел добыть быстроногого барана, и он благополучно соскользнул в сладкий мир горячечных слов, из которых складываются дивные, будоражащие душу и сердце песни, воспламеняющие кровь и плоть.

Аснерд ехал рядом величавый и неподвижный, как гора. На левой руке как солнце блещет щит, прикрывая бок и плечо, из-за спины выглядывает исполинский топор, лучшее в мире боевое оружие. На длинное топорище насажено тяжелое лезвие с оттянутым краем и жутковатым крюком, что пробивает любой шлем и срывает его с головы вместе с верхней костью черепа.

Ветер иногда сдергивал с вершинок тончайшее белое покрывало. В полете рассеивалось на мириады крохотнейших снежинок, обнаженные плечи сперва обжигало холодом, но, когда солнце начало прогревать озябшие за ночь тела, снежинки уже просто приятно щекотали кожу.

После обеда встретили крохотную деревушку, прижавшуюся к отвесной стене над ужасающим обрывом. Их покормили и настойчиво советовали остаться на ночь. Ночи морозные, к тому же замечены стаи огромных волков, таких огромных раньше не видели. Аснерд заколебался, да и Вяземайт с Констом готовы были задержаться на ночевку, но Придон помнил, что Итания там в окружении женоподобных красавцев-куявов, накрашенных и надушенных, как портовые девки, а он пока что с каждым шагом отдаляется… вскричал сердито:

– Ну и что, если волки? Это всего лишь одичавшие собаки.

– Но большие, – напомнил Конст.

– Зато собаки! – сказал Придон сердито.

Едва покинули деревушку, небо затянуло тучами, кони брели по снегу, почти не видя ничего ни впереди, ни по бокам. Холодный ветер обжигал лицо, началась метель, колючий снег больно бил по векам. В ушах стоял непонятный гул, перемежаемый тоскливым воем. Придон уже не знал, вьюга это или волки, конь тащился изо всех сил, снег поднялся до брюха. Луговик, похоже, вовсе пал духом, едва переставляет ноги.

Метель перешла в метелицу, хуртовину. Придон вроде бы увидел огни, но в следующее мгновение ветер швырнул в лицо тучу снега. Он задохнулся, начал отплевываться, рядом так же хрипел и стонал Конст. Возле него теперь постоянно находился Коман, оберегал, его длинная лапа не выпускала повод коня Конста.

Из пурги, вынырнула громадная фигура Аснерда, раздраженный голос посоветовал:

– Конст, вытри слюни. А то замерзнут, порежешься.

Метель ревела, выла, свистела, перед глазами была взбесившаяся пелена. Ветер срывал и нес целые горы снега. Огни блеснули снова, Придон крикнул:

– Там жилье!.. Целый город!

Сбоку отозвался будничный голос Болгора:

– Конечно, город. Застава Трех Мечей, где вас давно ждут. А что, все это время не видно было?

Пронизывающий холодный ветер ударил с такой силой, что Придон не удержался и повалился на конскую шею. Сразу же навалилось пушистое одеяло, стало накрывать, он кое-как распрямился, тело задубело, рядом двигался через напор метели Аснерд. Вяземайт присматривал за Констом, чтобы не потерялся, но Коман присматривал уже за ними обоими, так тащились в сторону огоньков, что исчезали, появлялись, снова исчезали, будто это не огни, а волчьи глаза.

Наконец, когда силы покидали вовсе, почти уперлись в каменную стену. Первыми их почуяли собаки, подняли лай. Болгор, не слезая с коня, начал стучать в ворота. Он не выглядел уставшим, в то время как все четверо артан заледенели и покрылись сосульками.

Глава 13

В воротах приоткрылась дверца. Придон увидел как выбежали тепло одетые мужчины, один крикнул Коману с укором:

– Ну что так долго? Суп уже остыл! Второй сказал раздраженно:

– Еще к обеду ждали!

– Дык… – сказал Коман и начал слезать с коня, – трудности… были.

Придон смолчал, эти четыре трудности больше похожи на обледенелые сосульки, чем на людей, кое-как сполз с седла. Коня тут же перехватили, увели, а потом и его, как старца, поддерживая за плечи, через калитку, сразу же наискось заметенного снегом двора в гостеприимно распахнутые сени, откуда свет, тепло, вкусные запахи…

Аснерд довольно взревывал, пил еще в сенях горячий обжигающий отвар жги-корня, оживал, с волос текли струи растаявшего снега, Вяземайт и Конст суетливо отряхивались, а их уже дергали, нетерпеливо тащили в большую комнату, через дверной проем видно обильно накрытые столы.