Артания

По телу прошли мурашки, он начал догадываться, что там, внизу. Послышался стук копыт, конский храп, шаги. Голос за спиной произнес:

– Отсюда всего сутки… от силы двое!.. до Черного Капища.

Подъехал Щелепа, посмотрел с седла, не слезая, сказал уныло:

– Двое суток?.. Это ворона долетит за двое суток.

– А ты чем хуже вороны? – спросил Родзяник. – Ты же почти орел!.. Вон у тебя какой нос… красивый.

Щелепа потрогал свой длинный крючковатый нос, в глазах мелькнуло злое, не поверил, пожал плечами.

– Отдохнем, – сказал он и спрыгнул на землю, – подумаем, как спускаться.

Придон подошел к самому краю, всматривался в желто-зеленую жуть внизу. Живя в чистом, прокаленном солнцем мире ровной, как обеденный стол, степи, он не любил и боялся лесов, хотя что за леса в Степи? Так, мелкие рощи, просматриваемые насквозь. Только в северной части Артании, что граничит со Славней, уже да, леса. Настоящие. У него все тело покрывалось мурашками, когда вступал под сень, так это называлось, сень леса. Над головой вместо бездонного пронзительно синего неба, иногда с облачками, появляется низкий зеленый полог, постоянно шевелятся ветки, по ним что-то ползает, скачет, наблюдает за ним враждебно и злобно.

Кордоны между Куявией, Артанией и Славней сложились как бы сами, где по рекам, а где по горным хребтам, там зимой вовсе ни пройти, ни проехать, да и летом непросто провести войско горными тропами, а вот сейчас он на высшей точке каменного плато, солнце жжет кожу, но почему во всем теле ширится, расползается смертельный холод могилы?

Там внизу уже Славия… Славия в виде сплошного топкого болота, поросшего предательским мхом. Даже не кочками, тогда можно бы еще попробовать прыгать с одной на другую, как делают это порождение жаб – славы… хотя, если честно, он никогда на такое не решится, у него затрясутся колени, и тут же промахнется мимо кочки в гнилую воду, где топь заглотнет его сразу же.

Болото бесконечное, тухлое, даже сюда, на такую высоту донесло сладковатый запах разложения, гнилья, особенно мерзкий для человека чистых солнечных запахов степи. Кое-где пятна не зеленые, а вовсе желтые, а то и красноватые, словно нарывы на теле человека или животного. А вон там бугрится, будто из мерзких глубин поднимается исполинский пузырь болотного газа, уперся в моховой покров, ищет, где прорвать…

Придон вздрогнул, наконец-то ощутив, что видит не пузырь болотного смрада, а холм, поросший лесом. И не болото там вовсе, а сплошной дремучий лес, что с этой высоты выглядит толстым слоем мха на стареющем болоте.

За спиной Родзяник долгое время смотрел с седла, слез с великой неохотой, будто этот обрыв его изумил до крайности, а ведь еще Дунай говорил, это эти двое знают все дороги как свои пять пальцев, даже бывали в Славии не раз. Щелепа соскочил на землю бодрее, с Родзяником переговаривались вполголоса, Придон не прислушивался, только слышал в голосе Родзяника сильнейшее раздражение. За спиной послышались шаги.

– Как будем слезать? – спросил Щелепа. Он подошел ближе, опасливо вытянул голову. Чертыхнулся, отступил. – Ничего не боюсь, но вот высоты…

– Так зачем же вызвался? – спросил Придон.

– Я ж говорю, – ответил Щелепа с обидой, – что ничего не боюсь! Мне бы только слезть…

Подошел Родзяник, скалил зубы. Придону очень не понравились глаза бывалого воина. Так смотрят лишь на человека, которому вот-вот нанесут смертельный удар. Правда, Родзяник тут же отвел взгляд, даже улыбнулся, но Придон ощущал себя так, словно по груди проползла большая холодная змея.

Щелепа, посвистывая, принялся снимать с заводного коня мотки прочнейшей веревки. Закрепил конец за выступ скалы, остановился в задумчивости. Родзяник сказал раздраженно:

– Что застыл? Другой конец себе за пояс – вот и все.

– А вдруг расстегнется? – спросил Щелепа. – Я ж так хорошо пообедал…

– Тогда обвяжись, – посоветовал Родзяник. – Только и всего.

– А дальше?

Придон, не обращая на них внимания, потуже затянул перевязь, ножны меча бога войны прижались к спине, как будто стали ее частью. Родзяник посматривал неодобрительно, сказал наконец:

– Это не мое дело, но… тебе лучше передать эти ножны одному из нас.

– Почему? – спросил Придон враждебно.

– Тебе спускаться первым, – объяснил Родзяник. – Если там какая-то дрянь, то и драться в одиночку. Мы когда еще поспеем!

– Ну и что?

– Если по привычке схватишься за рукоять меча, – объяснил Родзяник, как дурачку, – а меча там нет, одна рукоять…